Четко услышалось, как тощий кузен шепнул:
— Красиво… хотя и поздно.
Больше никто ничего не сказал — не успел. Вишневый полог шатра откинулся. Джоакина бросило в жар и холод разом. В груди — не то щелок, не то мед, не то жидкий свинец. Лицо вспыхнуло огнем и вмиг сгорело до костей.
Леди Аланис Альмера подошла к столу, тронула за плечо сутулого паренька в мехах:
— Милый Эрвин, прошу, уберите этого человека.
Эрвин?!
Герцог Ориджин — не красивый, худой, болезненный, надменный — поднялся ей навстречу. Стало видно, что он высок ростом — как рыцарь в черненых доспехах.
— Миледи…
— От его лжи воздух слишком грязен. Мне трудно дышать. Милорд, будьте добры, сделайте, чтобы его не было.
Аланис не сделала ни единого движения в сторону Джо. Всемогущий Эрвин удостоил его взгляда:
— Как видите, сударь, ваше предложение не актуально.
Похоже, это все.
Сказать что-то… Что тут скажешь?
Джо попятился от стола.
— Кайр Хэммонд, — тоном мягкой просьбы приказал герцог, — Джоакин Ив Ханна знает больше, чем следует простому пехотинцу. Пускай побудет в надежном месте, пока мы решим, как с ним поступить.
Ноябрь 1774г. от Сошествия
Уэймар
Храню эти листы, приколов булавкой к тыльной стенке шкафа. Горничная никогда не убирает за шкафом. Мне следовало бы сжечь их. Я ничего о тебе не спрашиваю, дорогая южанка, поскольку ты никогда не прочтешь этих слов. Сомневаюсь и в том, что мы когда-нибудь увидимся. Но не писать не могу: необходимо поделиться и разобраться во всем… и слишком одиноко, чтобы молча носить в себе.
Путаница. Хаос. Чем больше узнаю, тем меньше ясности. Теперь даже не знаю, с чего начать…
Иона. Пожалуй, с нее. После гадания случилась перемена. Иона смотрит на меня иначе: с ее лица исчез туман. Истаяла та мутная снежная паволока, что говорила: «Я не с вами, я слишком хороша для мира, я — иная». Теперь ее взгляд ясен, остер, пронзителен — когда нацелен на меня. Не думала, что она может так смотреть. Не думала, что Иона способна на такую кристальную ясность, даже во вражде. Это красиво. Теперь мне понятнее, за что Виттор Шейланд полюбил ее.
Мне стало понятно и презрение Ионы ко мне. Ведь я в ее глазах — неблагодарная тварь. Смею быть недовольной, язвительной, одобрять врагов Ионы — после того, как ее любимый муж вызволил меня из пещер, а обожаемый Эрвин обещал усадить на трон! Мятежник требует, чтобы Адриан отрекся в мою пользу. Якобы, он бьется не за власть, а за справедливость; не против всей Династии Янмэй, а лично против деспота Адриана. Для меня это — очевидная чушь. В целой Империи одна лишь Северная Принцесса верит обещанию брата. Тем не менее, могу понять ее чувство: она-то верит искренне…
