Допрашиваемый растерянно моргнул.
— Настойка ландыша майского. Это, собственно, коргликон. Показан при сердечной недостаточности.
— Это она? — Вольфгер выдвинул ящик стола и достал из него большой синий пузырек, на котором, собственно, и было написано произнесенное целителем.
— Да, — подтвердил он.
— А это? — Капитан снова сунул руку в ящик и достал еще один пузырек. На этот раз — темно-зеленый, без каких-либо опознавательных знаков.
Повторный обыск в доме Ревенбрандтов они провели на следующий же день после того, как капитан пообщался с Вильфом. Еще раз побеседовали с горничной, камеристкой и экономкой, изъяли все лекарства и назначения.
И действительно кое-что обнаружили.
Корнес посмотрел на пузырек с удивлением.
— Откуда же мне знать? На нем ничего не написано.
— То есть, вы утверждаете, что видите этот флакон впервые?
— Да.
— А ведь он стоял на прикроватном столике госпожи Ревенбрандт вместе с остальными лекарствами.
— И что? — на этот раз в голосе доктора прорезалось раздражение. — Госпожа Ревенбрандт вольна ставить к себе на столик все, что угодно. Я прописываю… прописывал ей лекарства, а не следил за их наличием и приемом.
— Камеристка утверждает, что покойная принимала вот это лекарство, — палец вервольфа коснулся синего горлышка. — По утрам. А это, — палец ткнул в зеленое, — по вечерам.
— Я по-прежнему не понимаю, к чему вы клоните. — Тобиас Корнес смотрел на капитана прямо, хоть и хмуро. — Я могу повторить, что понятия не имею, что в этом флаконе.
— В нем — настойка ландыша майского. Только с добавками для улучшения вкусовых ощущений, — поделился вервольф.
— Вы хотите сказать, что госпожа Ревенбрандт принимала двойную дозу коргликона? — изумился целитель. Вольфгер всматривался внимательно в его лицо, вслушивался в голос, но не мог различить признаков фальши. Что в равной степени могло означать как невиновность допрашиваемого, как и то, что он просто хорошо умеет врать. — Но ведь это смертельно опасно!
Капитан хмыкнул. О да! Смертельно!
Целитель и сам спохватился, что последняя фраза прозвучала довольно глупо, и досадливо поморщился. А потом его лицо вдруг медленно изменилось — вытянулось и побледнело.
— Постойте… вы считаете, что это я отравил пациентку?!
— А вы отравили? — невозмутимо уточнил Вольфгер.
— Конечно же, нет!!!
— Тогда вам совершенно не о чем беспокоиться.
— Простите, капитан, но мне есть, о чем беспокоиться, — отрезал господин Корнес. — Вы не представляете, насколько в частной практике важна репутация! И уже то, что смерть моей пациентки расследует стража, бросает на меня тень. А если я еще и значусь подозреваемым! Это может разрушить всю мою карьеру! Все, к чему я шел эти долгие годы!
