– В чем дело, Фрэнк? – резко спросила она своим грубоватым голосом. – Кого вы приводите ко мне и зачем? – И, не дожидаясь ответа, вдруг обратилась к Джервасу.
Оливер, стоявший позади, уже поднялся вслед за Уолсингемом. Джервас, не заметив, что они встали, все еще преклонял колено перед королевой.
– Избави бог! – воскликнула она. – Поднимитесь, юноша. Ведь я не Папа, чтоб целый день стоять передо мной на коленях.
Джервас поднялся, слегка смущенный, не сообразив, какую возможность для льстивых похвал, столь милых сердцу тщеславной женщины, дает ему это восклицание. Но его мужская привлекательность возместила в глазах королевы недостаток бойкой льстивости.
– Зачем вы привели их, Фрэнк?
Уолсингем вкратце напомнил ей, что этих двух молодых моряков она недавно произвела в рыцари в знак благодарности за их подвиги в боях с Армадой.
– Они обращаются к вашему величеству с нижайшей просьбой, памятуя о своих былых заслугах перед Англией и в залог будущих.
– С просьбой? – Беспокойство мелькнуло в глазах королевы. Она обернулась к высокой белокурой даме, наморщив острый с горбинкой нос. – Как я сразу не догадалась, Дейкрс. Видит бог, если речь пойдет о деньгах, либо других воздаяниях из казны, прошу вас не утруждать себя. Война с Испанией разорила нас.
– Речь пойдет не о деньгах, ваше величество, – смело вступил в разговор Джервас.
Королева с явным облегчением потянулась к серебряной филигранной корзиночке, стоявшей на клавесине, и неторопливо выбрала цукат. Возможно, зубы ее испортились и потемнели из-за пристрастия к засахаренным фруктам.
– Тогда в чем же дело? Изложите свою просьбу, юноша, не стесняйтесь.
Но Джервас уже преодолел свою застенчивость, о чем свидетельствовал его ответ:
– Это не просьба, как выразился сэр Фрэнсис, ваше величество. Я пришел искать справедливости.
Королева вдруг подозрительно сощурилась и опустила поднесенный ко рту цукат.
– О, мне хорошо знакома эта фраза. Мой бог! Она на устах у каждого искателя теплых местечек. Ну? Выкладывайте свою историю и покончим с этим делом.
Цукат исчез меж тонких накрашенных губ.
– Прежде всего, мадам, – заявил Джервас, – я имею честь передать вам письмо. – Он шагнул вперед, инстинктивно опустился на одно колено и протянул ей конверт. – Не угодно ли принять его, ваше величество?
Уолсингем нахмурился и сделал шага два вперед.
– Что это за письмо? – насторожился он. – Вы не сообщали мне о письме.
– Какое это имеет значение? – сказала королева и принялась рассматривать печать. – Чей же это герб? – Она сдвинула брови. – От кого письмо, сэр?
