— Надо думать.
— Ты тоже завидуешь?
— Я думал, что жена у тебя клуша какая-то. А как она открыла дверь, я чуть не ослеп, — сказал Тимоха.
— Да, Ира такая.
— Я даже влюбился в нее.
— И Стас влюбился.
— Ну, извини.
— Он сейчас с ней.
— Ты же не думаешь, что они того?…
Паша промолчал. Похоже, он не очень-то доверял своей жене. Может, потому и злился, когда видел рядом с ней других мужчин.
— Не было у них ничего. И с Коротиловым она не крутила, — заявил Пузырь и вдруг открыл глаза.
Но смотрел он при этом куда-то сквозь Тимоху. Возможно, парень просто ничего не видел. Глаза у него красные после ударов. Неудивительно, если Пузырь ослеп.
— Кто сказал? — спросил Паша и снова закрыл глаза.
— Коротилов говорил, что пытался ее раскрутить.
— Он тебя раскрутил, — пробормотал Пузырь.
— Меня?! — Тимоха озадаченно глянул на него.
— Я все знаю. Он же не просто так в армию меня сосватал. Не хотел, чтобы я вам мешал.
— Эй! — Тимоха понял, что Пузырь разговаривает со своей женой в каком-то параллельном измерении.
Он тронул его за плечо, но Паша никак не отреагировал на это.
— Да, я тебе нужен. И он тоже. А деньги у тебя откуда?
Тимоха не знал, что Ирина сказала Пузырю там, в его галлюцинациях, но видно было, что ее слова отрезвили его и разбудили.
Он снова открыл глаза, на этот раз увидел Тимоху и спросил:
— Я что-то про Иру говорил?
— Ты бредил.
— Да, бредил. С Коротиловым у нее ничего не было.
— Так никто ничего и не говорит.
— А если будет, то я их убью, — сказал Пузырь, немного подумал и добавил: — Да и тебя тоже.
— Ну, спасибо, братишка! — заявил Тимоха и хмыкнул.
— Если выживу.
— Выживешь.
Пузырь с тоской глянул на него, тяжко вздохнул, закрыл глаза и провалился в беспамятство. Но больше он не бредил.
Температуры нет, кости не ломит. Нога не болит. Ум ясный. Только вот Ирины нигде нет.
Стас поднялся, на одной ноге обскакал все комнаты. Пусто. Неужели ушла?
Он вернулся в гостиную, сел на диван и скривился от боли. Снова нога разболелась. Зачем он только растряс рану? Но повязка кровью не напитывалась, значит, все-таки есть улучшения.
Он взял пистолет, провел пальцами по затворной раме, вынул обойму, осмотрел ее, вернул на место, передернул затвор. С больной ногой ему далеко не уйти, так что если вдруг братки пожалуют, то придется отстреливаться.
Только он об этом подумал, как дверь открылась. Он дернулся, развернулся и навел пистолет на Ирину, которая входила в дом.
— Ой! — Она испуганно вздрогнула.
Пакет с продуктами остался у нее в руке, а вот костыли, связанные вместе, с грохотом упали на пол.
