– Это верно, – согласился Барди, – но те устройства, что мы видели, рассчитаны на более легкие метательные снаряды – не камни…
– А что, например? – спросил Ролегур.
– Например, деревянные чурки. Или скрученные тугим клубком ветки.
– Ха! – воскликнул Брьоу. – Тогда нам точно конец! Что может быть страшнее веток, падающих с неба.
– Да, – согласился Барди, – если их не обмазать смолой и не поджечь.
Опять над поляной повисла тишина.
– Что можно сделать, чтобы этого не случилось? – спросила Нертус, обращаясь к тингу. – Может быть, есть у кого-нибудь мысли?
– Как далеко они зашли в сборке этих механизмов? – спросил Винур.
– Там, судя по всему, еще много работы, – ответил Барди. – Но работа эта ведется без остановки. Кроме того, гоблины усиленно упражняются. Многие из них – как мы успели заметить – недурно владеют мечами, дубинами, топорами. Это уже не толпа дикарей – как было тридцать лет назад, – это войско, и победить его будет намного сложнее.
– Барди, прошу удвоить сторожевых на окрае леса, – сказала Нертус, – и следить, следить за противником днем и ночью. О любых движениях, пожалуйста, немедленно сообщать.
– Будет сделано.
– А может, самим напасть на логово зверя, не дожидаясь, пока он наточит когти? – спросил Брьоу.
– Нет. Пока нет. Когда Эккеворт и Скогур вернутся, они будут очень полезны в этой войне. Без их магии нам не справиться.
– Если. Эккеворт. Вернется, – отчеканил Брьоу и, вновь кивнув сыновьям, покинул тинг.
Вскоре разошлись и остальные.
* * *
– Иными словами, ты полагаешь, что юную деву он тогда ударил не потому, что, будучи отроком, хотел убедиться в своем превосходстве? Он не алкал, подражая отцу своему, ощутить превосходство собственных сил над физической немощью девы? Ты полагаешь, что он прибег к избиению в качестве кары за то, что она наградила его унизительным прозвищем?
У меня такое ощущение, что Ахилл всегда говорит гекзаметром, Гомер его побери.
– Именно, Ахилл! – вздохнул я от облегчения, что до древнего грека наконец-то дошло. – Он ударил девочку только за то, что она обозвала его маменькиным сыночком. Он даже не особо разбирался! Он просто услышал что-то, показавшееся ему оскорбительным в отношении его матери, и сразу бросился ее защищать хотя бы там, где ему это под силу!
– Логика в этом присутствует, – задумчиво почесал подбородок Ахилл, – я полагаю, что в этом есть зерно истины, ибо мать свою он почитал особо, и вся его земная стезя была связана с его отношением к почтенной своей родительнице.
