Это было спустя лет пятьдесят с начала моего пребывания в Преисподней. Как раз тогда впервые у меня случилась жесточайшая депрессия – я уже понял, что попал как кур в ощип и как мало стоит все то, на что я променял душу. Именно тогда я на собственном примере многократно убедился, что мы бессмертны.
Помню, бес из обслуги подлетел ко мне и сообщил, что меня вызывают в комнату аудиенций. Ничего хорошего это не предвещало. Я зашел внутрь, достал с полки извечную черную магнитолу и покрутил ручку настройки. Даже радиошумы здесь совсем иные, нежели на Земле. У нас они намного более зловещие, что ли. Может быть потому, что это все-таки не совсем радио…
Раздался низкий и скрипучий голос Безликого:
– Братство в последнее время недовольно твоей работой… Есть основания предполагать, что ты решил манкировать своими прямыми обязанностями. Ты подтверждаешь это?
Помню, мне тогда было уже на все наплевать, и я рассказал безликим начальникам, где я видел Братство вместе с их работой, моими обязанностями и всем сопутствующим.
И меня наказали. Мне дали дополнительное задание, от которого я не мог отказаться – так как в этом случае загремел бы к бесам, в самом прямом смысле слова. Стал бы одним из тех ста пятидесяти тысяч, над которыми я измывался на площади. Почему-то тогда меня это испугало. Впрочем, и сейчас испугало бы тоже.
Задание было такое. Вместе с еще одним демоном мы должны были сбить с пути истинного одну французскую монахиню. Кажется, ее звали Элизабет. Двадцать земных лет она была одержима нами. Двадцать долгих лет мы успешно побуждали ее грешить. Грязная, конечно, работенка. Но зато поучительная. Причем не только для людей. Тем не менее моя работа была признана успешной, и я был прощен.
После того случая я как-то втянулся в нашу демоническую миссию и долгие годы примирялся с действительностью, убеждая себя, что тьма должна победить и я стану одним из глашатаев ее триумфа. Сомнения, конечно, возникали – как в самой победе тьмы, так и в том, что это было бы правильно, но я эти сомнения остервенело отгонял. А что мне еще оставалось делать? Только то, что я пытаюсь сделать сейчас. Но тогда я еще не созрел для этого.
У каждого из нас свои привычки и склонности – в работе тоже. Кто-то не признает компьютеров, а работает только в астральном плане, вызывая образы и моделируя вероятности; кто-то парит среди галогенных копий людей и проецирует дисплеи компьютеров прямо в воздухе; кто-то свои шаги и стратегии прорабатывает в голове, сидя в кресле и попыхивая трубочкой, как легендарный английский сыщик. Я как раз сторонник более классического подхода: у меня есть библиотека с книгами и кожаными диванами, а также специальная компьютерная комната, напичканная супермощными агрегатами и множеством мониторов.
