Троолле, как и все в отряде, тоже обладал зачатками предвиденья, прорезавшимися в самые неожиданные моменты.
– Пришла беда, а я так устал! – прошептал Элендар. – Элландриэл! Мудрый, никогда не теряющий духа Элландриэл! Где ты, в каких затерялся далях! Мне так не хватает твоей силы!
… А Вьехо сидел у ночного костра. Тихо шумела река, рыба плескалась, бесконечная звездная сеть холодно сияла над головой, и сладко спала у него в руках девочка-подросток.
– Ты со мной, Вьехо? – улыбалась она сквозь сон.
– Я всегда с тобой, Маин! – ответно улыбался он.
– Вот твои горы, Серый, – заискивающе сказал Шнырь. – Вон Княжеская тропа на серпантин пошла, только отсюда она Воровской считается… ты туда, что ли? Ну что ты молчишь, Серый? Не за себя, за все общество спрашиваю! Нам же надо знать дальнейшую судьбу!
Гоблин отвел взгляд от скалы и безразлично уставился на надоедливого душегуба.
– Понял, судьба мне кол в задницу да петля на шею, как любому вору, чего тут не понять! – торопливо согласился Шнырь и исчез в толпе пленных.
– Хозяин, личный состав кормить нечем! – подал робкий голос командир егерей.
Гоблин рассеянно оглядел его и перехватил удобнее горный молот.
– Ну, мы рыбы наловим, – промямлил воин и отступил. – Травки нарвем… в горах травка вкусная… когда жрать нечего…
– Принцесса моя! – вздохнул Тайфун и ударил по скале. – Как тела наши жаркие бились!..
Снова синевато блеснул металл, огромный кусок отвалился разом. Пленные воины впечатленно зашептались. Тайфун коротко замахнулся и ударил снова. Упал еще кусок. Есть им нечего, сердито подумал Тайфун и снова ударил от души. Кормит работа, что непонятного? Вот, можно ломать камень. Плиты можно продать на мощение дорог, щебенку на отсыпку полотна – в дело все пойдет! Можно построить постоялый двор и кормиться с его выручки, можно… да все можно! Быки здоровенные, пахать на таких, а им есть нечего…
Все же славный инструмент выковал в седой древности Сумасшедший Кузнец. Уже не только он сам, но и сыновья его канули в легенды, а молот несокрушим, как и прежде, все так же творит добрые дела. Вот, прямой путь рубит в скалах, чтоб любой одержимец дорогой шагал легко вслед своей мечте… чтоб караваны ходили безопасно, чтоб путешественники бродили по миру, с удивлением взирая на диковинные красоты дальних стран, чтоб любая беззащитная девица с мешком золота могла безбоязненно…
Кстати, девицы. Тайфун оставил молот и деловито зашагал наперерез процессии, втягивающейся на бывшую Княжескую, отсюда Воровскую, тропу. Девица с мешком золота – одно, с запястьями же, перетянутыми сыромятным ремешком – совсем иное. Связанных рук Тайфун не любил. Тайфун, как глава нового Дома, основанного выходцами из воровского племени, любил волю, дорогу любил, ведущую за пределы мира, и очень не любил связанных рук. Ну и что, что рабыни? У него самого вон сколько рабов, и ни у кого руки не связаны! Рабу нужно такие условия создавать, чтоб желания не было бежать. Вот как у него.
