Я не боюсь мышей. У меня дома живут такие хорошенькие рыжие хомячки. Я могу их брать как угодно, и они не кусаются, только смотрят своими выпуклыми чёрными глазёнками и сопят тихонько. А как забавно они прячут всё в защёчные мешки, целую корку могут туда затолкнуть. Милые хомячки…
Когда ребята загнали мышь в угол и хотели топтать, я завизжала так, что, наверное, задребезжали стёкла, растолкала ребят, прикрыла мышь ладонями, и она вцепилась мне в руку, но я так и унесла её из класса, выпустила на улицу. Потом промыла просечённую кожу на ладони. Я не сердилась на мышь. Ведь если б напали на меня — разве не сопротивлялась бы я так же? А Анфиса Павловна, округлив глаза, велела мне сейчас же идти к школьному врачу, потому что мышь заразная и я могу заразиться какой-то туляремией, маляремией. Я пошла не очень-то напуганная. И ничего не будет: обыкновенная мышь, здоровая — вон как удирала через дорогу. В кабинете врача, пахнущем аптекой, никого не оказалось, а потом пришла сестра, смазала мне ладонь йодом.
Через месяц мы узнали, что Анфиса Павловна уволилась. Говорили, что она пошла работать в какой-то НИИ. Ребята смеялись. Пусть уходит — всё равно она НИИ рыба, НИИ мясо. Никто её как следует не слушал, уроки учили плохо, никто ничего по биологии не знал, а по ботанике и подавно. Она сама, по-моему, ничего не знала, только репу да горох. Вот принёс как-то Владик Дольский двух жуков. Он коллекционер, собирает жуков, определяет по книге Плавильщикова. Дома у него много коробок с жуками и с бабочками. А себя он называет энтомологом. Владик такой недоверчивый, на всех смотрит пренебрежительно. Между прочим, настоящие коллекционеры все такие, я заметила. Все посматривают свысока: что, мол, ты знаешь-можешь? А в нашем классе ребята сплошь коллекционеры — кто что собирает: марки, этикетки от спичечных коробок, пуговицы, открытки, старинные деньги, перья… Есть даже такие, которые собирают всё, например Вова Чубик, но коллекционеры над ним смеются. Настоящий коллекционер должен собирать что-нибудь одно, и по возможности редкое, старинное, древности — так объяснил Владик Дольский. Папа у него профессор и собирает старинный русский фарфор и старые иконы. В общем, может быть, оно так и есть, так и надо, но я-то ничего не собираю, а рассказывать начала о жуках, которых принёс Владик. Он точно знал, что один жук — плавунец широкий, а другой, длинноусый, — серый дровосек. Тогда Владик положил жуков на стол Анфисе Павловне и попросил определить. Она покраснела, потом сказала: «Ну, это — навозник, а это — стригун». И мы поняли — ничего она не знает. «Стригун»!
