Лето в тот год выдалось жаркое. Нещадно пекло солнце. Ветер, поднятый винтами самолетов, нес пыль и сорванную жухлую траву, сушил губы. Лишь иногда внезапно, точно разбойник, набегала свинцовая туча. Тогда в небе громыхало, полыхала молния и мы, не успев добежать до лагеря, промокали до нитки. А через полчаса небо очищалось, вновь сияло солнце.
Мимолетные грозы умывали землю, очищали воздух. И мы снова собирались в «квадрате». Под руководством инструкторов учились правильно занимать свое место в кабине, управлять педалями и ручкой, как это делается при взлете, полете и посадке. Вначале осваивали простейшие упражнения. Затем стали отшлифовывать полет по кругу, разворот, построение маршрута. С каждым разом инструктор усложнял задания, приучая нас к самостоятельной работе. Но все это происходило пока что на земле.
Потом начались настоящие полеты. Это было более интересно. Но все же пока что мы летали с инструктором. Он находился в задней кабине и через дублированное управление исправлял ошибки учлетов. Со временем ошибок становилось все меньше и меньше.
И вот, наконец, было объявлено, что нам разрешили совершить самостоятельный полет. Первый самостоятельный, без инструктора! У кого из нас не замирало сердце при одном воспоминании об этом?
Обычно на выходной день курсанты разъезжались по домам и возвращались в лагерь лишь утром в понедельник. На этот раз нам предложили возвратиться заранее — в воскресенье вечером. Все уже знали, что инструктор наметил несколько человек для самостоятельного вылета. Но кого? Каждый втайне надеялся, что выбор Дужнова падет на него.
Воскресенье я провела в мечтах о завтрашних полетах. Думала: а вдруг и меня включили в первую группу? В самом деле, почему бы и нет? Ведь полеты с инструктором мне удавались неплохо.
Утро в день полетов выдалось на редкость тихое, ласковое. Я проснулась рано, вышла из палатки.
На лугу под солнцем сверкала обильная роса, предвестница теплого, сухого дня. Над тихой гладью реки стлались космы тумана, а в просветы между ними на другом берегу мелкими волнами перекатывалась молодая рожь. И мне даже казалось, будто я улавливаю ее легкий зеленый звон, который не могла заглушить льющаяся с небес незамысловатая песня жаворонка.
Со стороны деревни доносился невнятный гомон голосов, тянуло горьковатым дымом. На реке гулко шлепал по мокрому белью валек.
Начинался новый день. Родившись у далеких берегов Тихого океана, он, разгоняя ночную тьму, стремительно шагал через всю страну, золотил горные вершины, спускался в долины и шагал, шагал все дальше. Звоном будильников и протяжным пением заводских гудков новый день врывался в города и деревни, зовя людей на трудовые дела, на новые свершения. Он звал и меня. И я как-то по-особенному, остро почувствовала значимость этого нового дня.
