Глава седьмая
ЧУДЕСА ПРОИСХОДЯТ В ПРОКАЛЬНОЙ ПЕЧИ
- Ну, Сенька, пропали мы с тобой, - говорит Данила Петрович сыну, когда варка хрусталя подходила к концу.
- Почему? - не понимает Сенька.
- А потому, что рубина-то не получается у немца. Смотри, хрусталь в его горшке, как и во всех горшках, доваривается, а он не рубиновый, а самый обыкновенный, бесцветный, - отвечает сыну Данила Петрович.
- Так при чем же тут мы? Он шихту сам составлял, сам ее поливал царской водкой, а мы только варили. Варили же мы как следует и его горшок.
- Варили, да не сварили, окраски нету.
Сенька все же никак в толк не мог взять, при чем тут они, если у немца не получилось сейчас золотого рубина? Шульц бы не уходил домой спать, а торчал бы тут возле своего горшка да и наблюдал, как варится его золотой рубин. А если станут разбираться, искать виноватого, то ведь и засыпщики скажут, что Шульц сам приходил в составную, сам наблюдал, как они смешивали шихту по его приказу.
- Все это так, сынок, а может, получится такое, что немец на нас все свалит, нам отдуваться с тобой придется, - продолжает вздыхать Данила Петрович.
Тут к ним подошли Степан Иванович с Павлушкою: им скоро заступать в смену.
- Ну как оно? - спрашивает Степан Иванович у друга. - Хорош рубин немец сварил?
- Варили-то его мы, немец на отдых отправился. А рубина никакого у нас не получилось, ни хорошего, ни плохого, - отвечает ему Данила Петрович.
Степан Иванович подошел к рабочему окну, у которого в печи стоял горшок с золотым рубином, открыл заслонку, внимательно посмотрел на сваренное в нем стекло.
- Да, никакой это не рубин. Не золотой и не медный. И даже на селеновый не похож, а самый настоящий бесцветный свинцовый хрусталь. Но колер хорош.
- Что колер! Надо, чтоб рубин был, а не колер. Боюсь я, как бы на мне с Сенькою это не отозвалось. Свалит немчуга свою оплошность на нас с Сенькою, скажет, что мы не так варили.
- Не падай духом прежде времени. Ничего вам не будет. Начальство разберется, кто прав, кто виноват. А я бы на твоем месте заранее доложил ‹о том смотрителю, рассказал, как и что. Это не помешает. Смотритель уже выше пусть докладывает, - советует другу Степан Иванович.
И Данила Петрович направился в конторку к смотрителю докладывать о происшедшем.
А в это время вот он и сам, Генрих Шульц, легок на помине - пожаловал, выспавшийся и напившийся кофе. И сразу к горшку своему. Шульц не только осмотрел сваренное в горшке через окно, но даже набрал на железный шест пробу, рассмотрел ее на свет. И не только не огорчился, а даже заулыбался и пробормотал себе в усы:
