Он бросился к зеркалу, но наткнулся на холодное стекло. Никого! А в артистической продолжал звучать далекий страстный голос:
Судьба навек связала нас с тобой…
Рауль прижал ладони к потному лбу, ощупал пустой сумрак, прибавил пламя газового фонаря. Он был уверен, что это ему не снится: он оказался втянутым в какую-то зловещую игру, смысла которой он не понимал и которая, возможно, его уничтожит, и чувствовал себя любопытным и неосторожным принцем, который шагнул через запретный порог волшебной сказки и поэтому не должен удивляться, что стал добычей магических сил, которые в конце концов он разрушит силой своей любви…
Но куда? Куда исчезла Кристина?
Откуда она появится вновь?
И появится ли она вообще? Увы! Разве она не сказала, что между ними все кончено! А сквозь стену доносилось по-прежнему:
Судьба навек связала нас с тобой…
Тогда, доведенный до изнеможения, побежденный, неспособный размышлять, он сел на стул, на котором только что сидела Кристина. И так же, как она несколько минут назад, уронил голову в ладони. Когда он поднял ее, юное лицо было залито слезами — настоящими крупными слезами, какими плачут обиженные ревнивые дети, слезами, которыми оплакивают горе, знакомое всем влюбленным на земле, и которое он высказал вслух.
— Кто же этот Эрик? — громко произнес он.
На следующий день после того, как Кристина исчезла прямо на его глазах в какой-то ослепительной вспышке, заставившей его усомниться в собственном здравом уме, виконт де Шаньи отправился за новостями к госпоже Валериус и нашел в доме идиллическую картину.
В изголовье кровати старой дамы, сидевшей в постели с вязанием в руках, Рауль увидел Кристину, которая плела кружева. Никогда еще над девичьим рукоделием не склонялась более прелестная головка, более чистый лоб, более нежный взгляд. Щеки девушки обрели свежесть, исчезли синеватые тени вокруг ясных глаз. В ее лице уже не было вчерашнего трагического выражения. Если бы не легкая грусть, будто вуаль наброшенная на прелестное лицо, как последний след невероятных событий, обрушившихся на бедную девушку, никто бы и не подумал, что Кристина имела к ним самое прямое отношение.
Она как ни в чем не бывало поднялась ему навстречу и протянула руку. Но Рауль был в таком сильном замешательстве, что остался стоять, будто громом пораженный, не в силах вымолвить ни слова.
— Что же вы, господин де Шаньи! — воскликнула матушка Валериус. — Разве вы не узнаете нашу Кристину? Добрый гений вернул ее нам.
