В тот трагический вечер пострадали многие. Карлотта слегла в постель. Кристина Даэ исчезла после представления. Прошло две недели, а ее никто не видел ни в театре, ни за его пределами.
Не следует путать это первое исчезновение с тем знаменитым похищением, которое случилось гораздо позже при непонятных и драматических обстоятельствах.
Рауль первый встревожился отсутствием Кристины. Он написал ей по адресу госпожи Валериус, но так и не получил ответа. Вначале он не очень беспокоился, зная, в каком состоянии была девушка, и помня, что она решила порвать с ним всякие отношения, хоть и не догадывался почему.
Однако с каждым днем тревога его возрастала, и в конце концов он начал беспокоиться всерьез, не находя ее имени в программе. Однажды во второй половине дня он зашел в театр справиться о причине отсутствия Кристины Даэ и нашел обоих директоров в удрученном состоянии. Их не узнавали даже близкие друзья: с пустыми глазами они слонялись по театру, понурив головы, нахмурив брови, словно преследуемые какой-то неотвязной мыслью.
Падение люстры повлекло за собой большие неприятности, но оба — Моншармен и Ришар — дружно избегали всяческих разговоров на эту тему.
Следствие пришло к выводу, что это был несчастный случай, что износилось подвесное устройство, что следить за этим должны были еще бывшие директора, хотя и с нынешних ответственность за катастрофу не снималась.
Следует заметить, что Ришар и Моншармен сильно изменились за это время, выглядели чрезвычайно рассеянными и загадочными, и некоторые стали подозревать, что господ директоров потрясло нечто более ужасное, чем падение люстры.
И вообще все в театре были какие-то раздраженные и нетерпеливые, что, пожалуй, не относилось только к мадам Жири, которая снова исполняла свои обязанности. Так что можете себе представить, как встретили виконта де Шаньи. Ему коротко ответили, что мадемуазель Даэ в отпуске. Шаньи спросил, сколько времени он продлится. И ему ответили, что это неизвестно и что девушка попросила отпуск по состоянию здоровья.
— Так она больна! — вскричал он. — Что с ней?
— Мы ничего не знаем.
— Разве вы не посылали к ней врача?
— Да нет, она, собственно, и не просила, и так как мы ей доверяем, то поверили на слово.
Все это показалось Раулю весьма странным; он вышел из Оперы во власти самых мрачных дум и решил во что бы то ни стало справиться о Кристине у госпожи Валериус. Он не забыл, что в своем письме Кристина решительно запрещала ему предпринимать любые попытки с ней увидеться, но все, что он видел на кладбище в Перросе и слышал за дверью артистической уборной, все, что рассказала ему Кристина в дюнах у моря, указывало на то, что здесь не обошлось без сознательного вмешательства каких-то неведомых сил, в которых, на его взгляд, было столько же дьявольского, сколько и человеческого. Экзальтированное воображение девушки, ее чистая нежная душа, непритязательное воспитание, состоявшее главным образом из сказок и легенд, постоянные думы об умершем отце и прежде всего то экстатическое состояние, до которого доводила ее музыка, — стоит только вспомнить сцену на кладбище! — все это, как казалось Раулю, должно было стать благоприятной почвой для происков какого-нибудь коварного и бессовестного человека. Но чьей жертвой стала Кристина Даэ? Этот вполне естественный вопрос не давал покоя Раулю, когда он спешно отправился к госпоже Валериус.
