— Тебе ничего не шепнул этот голос?
— Подождем, не будем торопиться, — в тон ему ответил Моншармен. — Спектакль только начался, а ты ведь знаешь, что призрак, как правило, является в середине первого акта.
Первый акт прошел благополучно, что, впрочем, не удивило сторонников Карлотты, потому что в этом акте Маргарита не поет. Что же касается директоров, когда занавес опустился, они обменялись лукавыми улыбками.
— Никого! — сказал Моншармен.
— Да, призрак запаздывает, — согласился Ришар.
— Как бы то ни было, — продолжал Моншармен, — зал неплохо смотрится для проклятого места.
Ришар молча указал на толстую даму вульгарного вида, одетую в черное, которая сидела в самом центре зала в окружении двух мужчин с деревенскими физиономиями в драповых рединготах.
— Это еще что за публика? — удивился Моншармен.
— Это моя консьержка со своим супругом и братом.
— Ты дал им билеты?
— Конечно. Она ни разу не была в Опере — сегодня в первый раз, а поскольку теперь ей придется приходить сюда каждый вечер, я хотел, чтобы она привыкла.
Моншармен не понял, и Ришар объяснил ему, что решил взять свою консьержку, которой он всецело доверял, на место мадам Жири.
— Кстати, насчет мадам Жири, — заметил Моншармен. — Ты знаешь, что она собирается подать на тебя жалобу?
— Кому? Призраку?
Опять этот призрак. Моншармен почти забыл о нем.
Неожиданно дверь ложи распахнулась, и вбежал испуганный режиссер.
— Что такое? — изумленно уставились на него директора, не ожидавшие увидеть его здесь посреди спектакля.
— Простите, но дело в том, что друзья Кристины Даэ устроили заговор против Карлотты. Она в ярости.
Ришар нахмурился, но в этот момент поднялся занавес, и директор досадливо махнул рукой. Когда режиссер удалился, Моншармен наклонился к Ришару.
— Разве у Даэ есть друзья?
— Да, — ответил тот и указал взглядом на первую ложу, в которой сидели только двое.
— Граф де Шаньи?
— Да, и он так настойчиво рекомендовал ее мне, что если бы я не знал, что он покровительствует Сорелли…
— А кто этот юноша рядом с ним?
— Его брат, виконт.
— Ему было бы лучше остаться дома: у него такой больной вид.
Сцена взорвалась веселым пением. Музыкой опьянения. Звоном бокалов.
Никто не пьет? Притихло пенье?
Не слышно смеха? Чур вас, чур!
Ребята просто загляденье,
А скисли хуже мокрых кур.
Студенты, горожане, солдаты, девицы и матросы весело кружились перед кабачком с вывеской, изображавшей Бахуса. Появился Зибель.
Кристина Даэ великолепно смотрелась в одежде травести, которая подчеркивала ее свежесть и соблазнительную беззаботную грацию. Сторонники Карлотты приготовились к тому, что вот-вот раздастся восторженная овация, которая и станет сигналом к боевым действиям противника. Однако этого не случилось.
