— Я тоже тебя хочу. Поверь мне, дорогая.
— Добрый вечер, синьор, синьорина! — крикнули им по-итальянски. — Не желаете поплавать на гондоле?
Поппи воодушевленно вздохнула, и Себастьяно понял, что упражнения на плоской поверхности снова откладываются.
— Когда мы наконец вернемся в номер, — предупредил он, — лучше бы тебе быть влажной и готовой меня принять, Поппи. Я не буду нежен.
Он повернулся к гондольеру и широко улыбнулся.
— Вы можете отвезти нас во дворец Гритти? — спросил он, надеясь, что в его голосе достаточно намека на то, что они торопятся.
— Да-да, — затараторил гондольер. — Salire a bordo. Поднимайтесь на борт.
— Спасибо тебе. — Глаза Поппи сияли в туманном лунном свете. — Это какое-то волшебство. — Она поцеловала его.
Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
— Хотите песню, синьор? Синьорина?
— Нет.
— Да.
Себастьяно вздохнул, Поппи засмеялась.
— Да, — грубо поправился он.
Гондольер ухмыльнулся и завел низкий, мелодичный напев, полностью погрузившись в мелодию, а лодка мягко качалась под крошечными арочными мостами и плыла мимо мягко освещенных очаровательных зданий.
Поппи крепче прижалась к Себастьяно.
— Кстати. — Поппи повернулась к нему лицом. — Я уже.
— Ты уже что? — спросил Себастьяно, смотря на ее губы.
— Хочу тебя.
— У вас будут большие неприятности, когда мы вернемся в комнату, мисс Коннолли, — грозно предупредил он, повернув ее к себе и скользнув рукой по бедру.
— Прекрати, — тихо увещевала его Поппи, проверяя, не заметил ли гондольер, как его рука движется под юбкой.
— Мы прибыли, синьор.
— Отлично, — сказал Себастьяно, ловко поднимая Поппи из гондолы.
Лицо Поппи покраснело, ее глаза блестели, когда она смотрела на его сильные руки и широкую грудь.
Себастьяно провел ее через двойные двери, любезно открытые для них швейцаром; он пропустил девушку в лифт, заскочил следом за ней, быстро вставил карту-ключ от их этажа. Как только двери лифта за ними закрылись, он прижал ее к стенке лифта, наклоняя голову девушки, чтобы поцелуем выпить жар ее тела.
Она прижалась лоном к его паху, ее рот широко открывался для его властных поцелуев, голодных и сладких. Себастьяно застонал. Он хотел ее. Боже, как он ее хотел!
Его руки скользнули под подол ее платья, и он начал тянуть платье вверх по ее длинным ногам.
— Их придется снять, — простонал он, срывая телесного цвета чулки. Себастьяно простонал ее имя, когда коснулся шелковистой кожи ног девушки. Он сильнее прижал ее к стенке лифта.
Лифт остановился, и Себастьяно уперся рукой в зеркальную стену, чтобы не потерять равновесие.
