— Пусть знает!.. Чтоб не фикстулил, — сказал атаман. — Чтоб очухался и продрал зенки: на каком свете живет… Не сомневайтесь, он, кутенок, сейчас прибежит, опять хвостом завиляет, сопля бледная!..
Атаман оскалился, затем сунул в рот четыре пальца своих смуглых рук. Свист был до того пронзительным, что всполошились куры на повети в другом углу двора, а цепной псина на соседнем дворе рванул рыскало и остервенело залаял. И что вы думаете? Из-за угла дома выглянул Вовик! Бескозырки на нем не было — спрятал куда-то? Кудряшек на нем тоже не было!.. Нагибаясь и придерживая воротник рубашечки, он отряхивал мокрую голову. Он что же — мыл голову в бочке под водосточной трубой? Мальчик походил на белую мышь, спасшуюся от наводнения.
Остановился в нерешительности, глядя прямо на нас. Что мы еще надумали? Атаман кивнул, и Вовик кинулся опрометью к нам.
— Я знаю, я придумал… — быстро-быстро и запинаясь заговорил он. — Я смотрелся в бочку под водосточной трубой и уронил бескозырку!.. Папа и мама меня никогда не наказывают… А бабушка только поворчит и выстирает… Будет как новая… Давайте опять водиться! Ладно? Я их больше не надену! Ну их, и матроску, и бескозырку! Будете?
До чего же он дорожил нашей дружбой, если мог перешагнуть через такую обиду! Как же было устроено сердце этого мальца с нежной девичьей рожицей? Вдруг он весь предстал еще больше загадочным, чем наш атаман!.. И неужели все воспитанные мальчики такие? О, нет уж…
— Что ж вы молчите! Толечка, будете водиться со мной или нет?.. Ты сделал гадость, но ты пожалеешь… будете водиться со мной?
И опять мы все посмотрели на атамана. Тот криво усмехнулся, глядя на Вовика и медленно поводя головой как на безнадежно больного.
— Эх, глиста в обмороке. Я сам возьмусь за тебя! Буду школить, как юнгу, и драить, как палубу!.. Эх, камса-салага, шурин моего мерина!
Горечь медленно стаивала с лица Вовика. Он оглянулся на каждого из нас. Слышали, мол? На всякий случай, мол, запомните слова атамана!.. А гадость надо забыть, как можно скорее забыть! Не вспоминать!
— Я понимаю, — заговорил Вовик, — глупо мне было выскакивать без подарков… Надо было мне сразу сказать — папа пока привез лишь вещи, а чемодан с бананами и апельсинами у него в порту еще… Я непременно угощу вас!.. Я не успел сказать, а ты, Толик, тоже не прав… Подарок ведь! Или тебе никогда ничего не дарили? Но — молчу!
Вовик осекся, читая что-то фатальное в лице атамана.
— Опять фикстулишь? Апельсины-бананы? Па-пинь-ка… А сам что? Впрочем, валяй, приноси апельсины-бананы. И мы не уксусом кормлены. Шоко-ла-ды едали! От кошки лепешку, от собаки блина! Не забудь!
