Посты кончились, они вышли на стык с соседней частью, уже чужие минное ограждение, колючая проволока, предполье, где-то вдали иссеченное ракетными вспышками. Ветер гнал поземку, она шипела и пенилась у ног, струйками срывалась с глиняной насыпи вдоль траншей. Весь белый простор — точно огромный лист бумаги, на котором сама фронтовая ночь при зыбком свете звезд и ракет собиралась написать неторопливую повесть о судьбах людских, о мужестве и терпенье, о страстной жажде счастья…
Вовик, сын капитана Стоянова, малый лет семи, беленький и чистенький, с такой нежной рожицей и ямочками на румяных щечках, с такими добрыми и ясными глазками, с такими светлыми кудряшками, что, глядя на него, не скажешь: кто это, мальчик или девочка. Он единственный ребенок в самой благополучной и состоятельной семье нашего двора. Шутка ли сказать, отец настоящий капитан дальнего плавания, носит форменную фуражку с крабом, китель с золотыми пуговицами, с многими, золотыми же, внушительными нашивками на рукавах! Капитан Стоянов не человек, он живая легенда, он недосягаем не то что для нас, дворовой шантрапы, но, кажется, для самого Вовика! Капитан редко и очень ненадолго появляется дома. От бабушки Вовик только и слышит: «Вот приедет отец — он тебе задаст ремня!» Все знают, и Вовик первый, что никакого ремня у капитана нет, что сына он за всю жизнь и пальцем не тронул.
Когда капитан заявляется домой, он привозит всей семье, жене, бабушке и Вовику, разные подарки. О них еще долго судачат во дворе. Кое-что перепадает и нам, будто бы «товарищам Вовика». В этот день мы и вправду не отходим от него, изображаем любовь и дружбу, надеясь, что сам капитан нас заметит и за все наградит. Или хотя бы заговорит с нами… Мы нетребовательны к капитану, мы согласны на самое малое!
Нет, не замечает нас капитан. Разве что вышлет с тем же Вовиком то ли какие-то диковинные пряники, то ли по цветному карандашу или, наконец, по красивой бамбуковой палочке, от одного вида которой сердце у нас заходится. Воображение уносит нас далеко за моря-океаны, в те чужедальние земли, где много солнца, веселья и вольности, где мужчины ходят в набедренных повязках, женщины кротки и податливы, где, главное, природа кормит всех щедро и сытно. О, боги наших предков, сделайте так, чтобы и мы стали морскими капитанами, подобно папе Вовика! Мы дети юга, дышим его ветрами, его романтикой…
Мама Вовика горсоветовская дама. Что она делает в горсовете, в единственном трехэтажном здании города, доме градоначальника, с невнятным от побелок дворянским гербом на фронтоне, с красным флагом на чешуйчато-шатровой крыше, никому это не известно. Но слово «горсовет» приросло к ней намертво — как та пунцовая, в горошину, родинка на ее белой, напудренной щеке. Слово «горсовет» стало синонимом, чуть ли не именем мамы Вовика!.. «Спросите у нашего «горсовета»!» «Скажите нашему «горсовету»!» — говорят во дворе.
