Сигнала не было... по крайней мере, сигнала того оператора, чьими услугами Сеня пользовался. А это могло значить одно из двух. Либо Сеня о-о-ох, как далек от ближайшего населенного пункта, либо он вообще не в России.
Отложив бесполезный телефон, Сеня вновь взялся за магнитолу. Отключив флэшку, он с полчаса возился с настройками радиоприема, пытаясь поймать хотя бы самую завалящую станцию, передающую пустопорожний треп вперемешку с плохой музыкой и рекламой всякой дребедени.
О, если бы ему это удалось! Даже по первым, услышанным в эфире, словам Сеня смог бы сделать географическую привязку, пусть и грубую. По словам... точнее, по языку, на котором они произносились. Во всяком случае, английский Сеня знал, а в универе даже сдал экзамен по нему на твердое "отлично". Испанский же, французский или, скажем, немецкий он хотя бы мог отличить - понять по произношению, по хотя бы одному-двум знакомым словам, что звучит именно испанская, французская или немецкая речь. Не составило бы ему труда узнать и китайский говорок - с выплевыванием коротеньких односложных слов и голосовыми модуляциями.
Но... чего нет, того нет. Эфир молчал. Не отзываясь на Сенины старания ничем, кроме потрескиваний атмосферного электричества. Причем, что печальнее всего, свалить это на туман, на его чудодейственные свойства уже не получалось. Вон, на небе-то ни облачка! Вина тумана была разве что косвенная - в том смысле, что именно из-за него Сеня оказался... там, где оказался. Вот только зацикливаться на этом было не полезнее, чем пытаться высечь море.
Итак, из радиоэфира по-прежнему не доносилось ничего, что могло бы сойти за человеческую речь. Оттого, почти наверняка, что никто ничего осмысленного в этот самый эфир не передавал. По причинам, хоть техническим (нет работающих передатчиков), хоть вполне человеческим. В смысле, пользоваться передатчиками, даже исправными, некому.
Вот только... возвращаться к мыслям о глобальных катастрофах Сенин мозг упорно не хотел. Да, подобные мрачные предположения могли посетить его давеча ночью, в окружении непроницаемого тумана. Но не теперь. Не под ясным небом и среди первозданной природы - пейзажа, достойного кисти Шишкина.
Снова осмотревшись, Сеня невольно залюбовался горами, лесом и водной лазурью, у горизонта сливающейся с небом. Вздохнул полной грудью, втягивая в себя воздух, непривычно свежий для жителя крупного города. В тот момент даже тревожные мысли отступили, покинув его на несколько мгновений.
