Очнулась я в кровати. Было больно. Было очень больно… и все тело, казалось, состояло из боли, но я нашла в себе силы открыть глаза и оглядеться. Рядом сидел нахмуренный Вареон. Сочетание, конечно, отличное — будто все в этом мире сговорились меня добить. Мои глаза едва открывались, а была обязана вести с принцем светскую беседу. Будь проклят тот, кто придумал все эти приличия. Почему я просто не могу послать его, лучше шикарным русским матом, и заснуть, заснуть… А лучше — умереть, лишь бы не видеть больше ни единого мужчины, тем более, принцев. Как же они мне надоели!
— Прости, — прошептал он, увидев, что я очнулась. — Я не думал, что так кончится… Будто мне легче от его сочувствия. Бросил меня у жреца на съедение Нарана, а теперь вспомнил, сочувствовать пришел! Где он раньше был?
В храме развлекался? В раздражении я попыталась разжать губы, но ничего не получалось.
Слабость окутала мое тело мягким одеялом, и по щекам потекли слезы бессилия. Увидев мои слезы, Вареон изменился в лице и, прикусив губу, прошептал:
— Это все я виноват! Даже не подумал, да и как же я мог знать! О, Боги! Как же сильно я обидел тебя, как много горя тебе принес! Мы скажем твоему брату, что ты потеряла ребенка. Я застонала, и, на мое счастье, Вареон правильно понял вопрос:
— Да, ребенок жив. Но ты понимаешь, что это налагает на нас множество проблем… Я не понимаю, как именно этот ребенок мог оказаться ребенком Берила, но Ганар пытался мне кое-что объяснить…, - Ганар! Неужели он все же служит Вареону, а не моему брату. Или он служит… мне? Но почему, почему он раньше мне не помог? — Но, тем не менее, я согласен признать ребенка своим. Мы поженимся, как только ты сможешь ходить, Ритона, и мы всем скажем, что поженились уже давно. Твой ребенок, мой племянник, станет моим сыном или дочерью… Нарана я возьму на себя… Ему мы объясним, что он не так тебя понял, и этот ребенок — мой. Ритона, ты согласна?
Впрочем, извини, у тебя нет другого выхода. Если я не женюсь на тебе, то ты вновь попадешь под власть брата. Ты знаешь Нарана, он тебя никогда не простит. В лучшем случае тебя ждет служение строгой богине, в худшем — вечное рабство рядом с родными. Но твоего ребенка однозначно ждет смерть или рабство. Если Наран что-то должен сестре, то… ублюдку сестры он не должен ничего! Он посмотрел на меня, и уже мягче произнес:
— Ты сильно изменилась, Ритона. Но мы все изменились, не так ли?
Пройдя все это иначе и быть не могло. Но мои чувства к тебе не изменились. Как и моя любовь к Берилу. Мне больно, что ты выбрала его даже до свадьбы, но так уж было суждено… Я не могу бросить ребенка Берила в беде. И я не могу бросить тебя на растерзание Нарану. Господи, ну почему мне не удавалось разлепить эти проклятые губы!
