Сами? Арман усмехнулся. А ведь миг назад он чуть до такого не опустился. Боги, сколь слабым его сделал день первого снега — какая-то девчонка сумела вывести из себя. Да еще перед Зиром. Хватит! И этого дома веселья, и этого Зира, и этой дуры!
— Я ухожу, — сказал Арман, направляясь к выходу.
И вышел бы, но рабыне оказалось мало. Она вдруг очнулась, блеснула глазами, змеей скользнула к ногам Армана, обняла колени и завыла:
— Помни о своем обещании. Богами прошу! Помни!
— Помню! Выкуплю! — прошипел Арман, хватая ее за волосы, да так, что из глаз гадалки потекли слезы боли. — И в полнолуние прикажу высечь так сильно, чтобы никогда ты не смела потешаться над чужим горем!
А потом развернулся. И вышел. Под хохот Зира.
— Архан, ты как? — шептал Нар, накидывая на его плечи плащ. — Давно надо было закончить с этим трауром. И забыть.
— Забыть? — простонал Арман, перед глазами которого стоял Эрр… всегда понимающий, не по возрасту серьезный Эрр. Брат, которого Арман, хоть и не признавался никогда, а любил больше чем кого-либо. — А ты, ты бы забыл?
— Я бы не забыл, — осторожно ответил Нар. — Но вы — не я. Вы — сильнее. Вы — глава рода. Вы — архан!
Арман усмехнулся. Опять эти разговоры. Опять — он глава рода и должен быть сильным, холодным… Как там учитель говорил? Должен превратить сердце в камень, а душу в спокойный поток. И смог же. На целый год смог. Но эта ночь… была священной. Пока ее не испортили!
И хочется вернуться в зал и лупить наглую девку, пока кровью не изойдет, пока не взмолится о пощаде и не скажет, что соврала. Лупить, как последнему рожанину… Будто это что-то изменит. Будто вернет жизнь Эрру.
— Мой архан, — осторожно протянул Нар.
— Выкупишь рабыню, — медленно приказал архан. — Сейчас! Запрешь в моем доме и проследишь, чтобы она дожила до полнолуния. А в полнолуние шкуру с нее сдерешь! Собственноручно!
— А если?
— Никаких «если»! — зарычал Арман, вскакивая на Искру. Но уйти ему так и не дали. Зир, уже не улыбчивый и серьезный, появился вдруг в дверях и сказал то, чего Арман не ожидал услышать:
— Прости, что все испортил.
— Это не твоя вина, — вздохнул Арман.
И сказал ведь правду, увы, не его. И не Нара же, и не той девчонки-рабыни, которая, может, даром и обладала, а вот здравым смыслом вряд ли. И в следующий праздник первого снега Арман, пожалуй, останется дома, с Лиином и Наром. Те уж точно поймут… А заткнуться им можно и приказать.
— Зачем ты меня искал? — настаивал Зир. — Я бы не лез к тебе, честно, но почувствовал, что это срочно. Арман… я знаю, что ты сам не свой этой ночью. И отпущу тебя, когда скажешь, чем я могу помочь.
