— Дарко, ты о многом знаешь… Да, Гариб внедрён с младости в Фонзу. Из Дальневосточного Анклава. А я — из Ближневосточного. Восточные мы с ним…
— Внедренцы.., — Дарко так улыбнулся, что его примеру последовали оба, — Ты, Гинва — наша спасительница. Назначь они другого врача — пришлось бы трудновато. Я никак не закончу расследование аварии робомобиля. Автора замысла с комой и последующим уничтожением Гариба нет. Все нити ведут к Дзуле. Но Дзуля-мама не может быть автором!
— Но во мне нет памяти об Анклаве. Хотя и знаю, что где-то оттуда, — сказал Гариб.
— У Лишних нет сети ИскИна, — сказал Дарко, — С ними придётся говорить с глазу на глаз. Ваше предназначение в Фонзе закладывалось там… И кодировка памяти, чтобы не мешала.
Гинва раскрыла свою книгу, полистала и вывела красивую картинку. Берег океана, прибой, песок, очень зелёная трава. Небо светлое и высокое.
— Гариб, ты родился в этих местах. Тайга, реки и озёра… Солнце и Луна над головой. Такую память не устранить, она проявится. Я иногда вспоминаю оазис. Свой оазис… Но людей не вижу, — и она без перехода обратилась к Дарко, — Так кто же вершит суд над людьми? Если не сами люди с ИскИном? Дикий суд получается… Цифра судит букву…
Гариб и Дарко повернулись к ней разом.
«Кто она? Во всей Элите не найти женщины, способной так мыслить! Неужели в Анклавах цивилизация на порядок выше, несмотря на отсутствие ИскИна и технологий Фонзы? Дарко, мы о ней ничего не знаем!»
А Гинва продолжила удивлять:
— Суд на Фонзе, приговоры… Они невозможны. Потому что неправомерны. Двое могут совершить один и тот же поступок. Или проступок. Но их вели противоположные намерения. Как можно награждать или наказывать одинаково? Где спрятана цена личности? И где намерения у ИскИна? Я уже поняла, что ты, Дарко — не ИскИн! Ты второй Гариб. Но для меня существует в моём мире один Гариб! Тебя, Дарко, я вовсе оценивать не могу. Дзуля-мама мне не указ… Ладушки, да?
Небо словно среагировало на её кощунственные слова. Серое покрывало в зените почернело, его прочертили яркие голубые молнии. Городской пейзаж потемнел, многоцветная раскраска зданий и мостовой-тротуаров обрела общий нейтральный тон. Воздух обрёл остро-пряный аромат.
— Да-а… Безумный мир! — отозвался на слова Гинвы Гариб, — Люди превратились в исполнителей воли ИскИна. Вот и назрела революция. Но непонятно — кто определил её сегодняшнюю своевременность?
Гинва, обратила взгляд на ближайший дом. Окна отсвечивают тусклой багровостью, скульптуры древних атлантов у подъезда смотрят грозно и предупреждающе. В городах людей — ни животных, ни насекомых. Даже микроба не отыскать. Только роботы. Особенно много микроскопических. Живой мир ушёл от человека. Говорят, в некоторых элитных коттеджах не так. Там птички, зверушки. Они будто и узнают своих соседей-людей, не боятся их. Но кто признается, что у него не так, как у всех?
