Из сонма тягостных размышлений Дениса Матвеевича неожиданно вывела скрипнувшая створка — дверь детской робко, на щелку приоткрылась и из спальни на цыпочках, боязливо крадучись, вышел мальчик.
Вязаные носочки на его ногах шелестели по паркету и пузырились перед пальчиками пустыми шарами. Малыш утопал в голубой пижаме с мишками, и улыбающиеся рожицы на яркой фланели выглядывали из-под закатанных в тугие валики рукавов и штанин. А все потому, что Денис Матвеевич сам не очень разбираясь в детских размерах, положился на продавщицу, которая уверенно выбрала ему вещи для трёхлетнего мальчика. Но этот ребенок, скорее всего в силу ненадлежащего ухода матери, отставал от положенной нормы. И явная величина одежды неприятно резала профессору глаз. В который уже раз наталкивая на мысли о неполноценности.
— А ты почему со взрослыми не здороваешься? — Денис Матвеевич развернул громоздкое кожаное кресло и широко, так чтобы это видел мальчик, улыбнувшись, подался вперед, — что надо сказать?
По сравнению с собственным крупным солидным телом крошечный, утопающий даже в этой малюсенькой пижаме, малыш показался профессору особенно ничтожным. Денису Матвеевичу крайне глупым показалось, что вот он — взрослый солидный мужчина, университетский профессор, важный, немолодой и бородатый, с густым басом, отдающимся во всех уголках комнаты, даже когда он говорит тихо, пытается заговаривать с этим крошечным мало что соображающим младенцем. Который, кажется, не умеет испытывать никаких эмоций, кроме страха.
Мальчик и правда оцепенел, стиснув в пальчиках длинные полы голубой пижамы. Несколько секунд испуганно таращился на профессора снизу вверх, а потом стремглав кинулся обратно в комнату, путаясь в закатанных штанинах.
Смешно и глупо.
Снова его вывела уже Лиза, спустя пару минут. Девчонка не особенно была рада это делать, она вышла слишком быстро, таща за ладошку семенящего мальчика. Довела того до ванной и, затолкнув внутрь, с грохотом захлопнула дверь.
Сама девочка осталась ждать в коридоре, сунув руки в карманы и глядя в пол.
— Лиза, — профессор через силу заставил себя к ней обратиться, — ну что вы все в комнате сидите? Вышли бы — телевизор хоть посмотрели.
Хотя он и не одобрял телевиденье и фильмы, которые по нему транслируют, это ему представлялось заманчивой перспективой, которая могла заинтересовать таких детей. Но Лиза не оценила такой снисходительности.
Она подняла глаза, несколько секунд хмуро оценивающе сверлила взглядом, после чего пнула дверь ванной:
