— Уж и не знаю, что к блинам подать? Масло, сметану? А может, варенье? Есть у меня и свое — брусничное, и какое-то заграничное. Может, понравится?
С этими словами она поставила на стол банку варенья и растерянно смолкла, так как мы с Вацисом разразились таким хохотом, что даже слезы навернулись на глаза. Отдышавшись, мы объяснили, что на банке написано по-литовски: «Slyvų uogienė» — «Сливовое варенье». Вот так заграница!
Собираясь в дорогу, мы с Вацисом не один вечер просидели над картой. Нас привлекали синие дали. Хотелось выбрать по возможности малолюдное место с нетронутой природой, куда еще не проникла цивилизация. Казалось, именно такое место нам удалось найти. Во всяком случае, на карте. Мы выбрали деревню Плаковари. Добрались туда пешком, тяжело нагруженные, запыхавшиеся, мокрые от пота. Деревня стоит на возвышенности, у водораздела. Тут берут начало ручьи и речки, бегущие в противоположные стороны: одни к Белому морю, другие — к Онежскому озеру, в Балтийский бассейн. Мы постучались в первый попавшийся дом, но никто не откликнулся. Тогда сами открыли дверь и удивленно застыли на пороге. В доме стояла мебель, все вещи были на своем месте, но чувствовалось, что здесь никто не живет: все покрыто густым слоем пыли. В соседнем доме — такая же картина. Тяжелые, большие столы, сбитые из толстых досок, вдоль стен — лавки, сундуки, и ни живой души. Как будто случилось какое-то ужасное, непонятное бедствие, и люди бежали, оставив мертвую деревню.
— Кого ищете, милые? — окликнула нас показавшаяся на соседнем крыльце старуха.
Мы перешли к ее дому, рассказали, кто мы, откуда и зачем сюда пришли.
— Что вы, сыночки! Люди вниз отсюда перебираются, в долину, а вы…
— Почему перебираются?
— Как это почему? — удивилась женщина. — Светлее жить хотят. В долине и магазин, и кино, и врач, и школа. А здесь что? Голый камень. Карабкаемся по скалам, как обезьяны, будто за грехи какие-то.
Природа Карелии вообще сурова. А здесь, в Плаковари, она и подавно не балует людей. Повсюду торчат огромные камни, скалы. Деревня — как горошина на ладони: ветер продувает ее со всех сторон, палит солнце, и нет в ней ни тени, ни затишья.
Оказывается, большинство жителей уже переехало.
— Через пару недель и мы переберемся, — вздохнула женщина и добавила: — Спускайтесь-ка и вы, милые, в долину.
Мы последовали ее совету. Как выяснилось, и дом нашего хозяина-ветфельдшера остался в Плаковари. Самый крайний, в который мы раньше всего постучались. Здесь, в долине, человек построил себе новое жилище. Не он один. С самого утра в деревне начинают стучать топоры: мужчины обтесывают смолистые бревна, дома растут как на дрожжах, и по вечерам нередко звенят песни. Это строители «обмывают» фундамент, полы, потолок или крышу.
