— И что теперь делать?
— Не знаю, пойдём быстрее, пока нас никто не заметил.
Тихо крадясь между домов и оград, поминутно оглядываясь, они наконец вышли на окраину села. Вдали, сквозь покров ночи, виднелся силуэт церкви. Спустя пару минут они были у цели. Сама церковь была закрыта, священнослужитель жил рядом, в небольшом домике. Именно к нему и направились спутники. Фрол тихо постучал в деревянную дверь. Тишина. Он постучал чуть сильнее и настойчивее. Снова без ответа. На третий раз дверь открылась и в проёме показалось сонное лицо отца Михаила.
— Это кто здесь буянит? — недовольно спросил он.
— Это я, батюшка, Фрол.
— А это кто с тобой? — присмотревшись, спросил отец Михаил. — Батюшки, это же наш преступник.
— Не преступник он, — заступился за журналиста дворник, — оклеветали его. Это долгая история. Нам бы спрятаться.
— И с чего вы решили, что я вас пущу и не сдам полиции?
— Вы же божий человек, — взял слово Пётр Алексеевич, — даже если я и преступник, я прошу у вас помощи. Неужели откажете?
— Хм, — ухмыльнулся в бороду священнослужитель, — ну заходи, раз помощи просишь. Только помощи надо у Бога просить, а не у меня. Помощи и прощения.
Мужчины вошли в дом. Отец Михаил предложил проследовать на кухню, где заварил ароматный чай с чабрецом. За кружкой чая Ручкин и пересказал все события, случившиеся с ним в Красном Богатыре.
— Однако, — произнёс священнослужитель. — Если это правда, то искать вас будут везде. И рано или поздно доберутся и сюда. Но, думаю, пару дней у вас в запасе есть.
— Один вопрос, батюшка, — произнёс Пётр Алексеевич, — Фрол вот считает, что Самуил Степанович не человек. А вы как думаете?
— Если есть бог, значит, есть и чёрт. И не дай бог встретить его воплощение на земле. Вы лучше-ка спать ложитесь, ребята, скоро светает. А я буду молиться за вас и за всех нас.
Каждый из нас в детстве мечтал попасть в сказочный мир, совершить путешествие в волшебную страну или встретиться с инопланетянами. Петру Алексеевичу выпала уникальная возможность встретиться лицом к лицу с чем-то неизвестным, одновременно стоя на краю опасности. Испытывал ли он от этого восторг, радость или удовлетворение? Скорее всего, нет. Наверное, всему своё время. Это как в детстве: ждёшь с нетерпением приближение Нового года, подарков, ёлки, запаха мандаринов, а затем с годами он становится просто очередным праздником, обыденностью. Так и здесь. Нужно ли оно всё это сейчас, в зрелом возрасте? Нет. И Ручкин твёрдо в этом был уверен. Сейчас он больше предпочитал стабильность и спокойствие. А вот боялся ли он? Тоже нет. С годами он научился подавлять в себе чувство страха, научившись с ним бороться трезвым умом и холодным расчётом. Единственное, что раздражало и напрягало, — то, что враг был неизвестен. Больше всего Ручкин не любил неизвестность и неопределённость. Под эти мысли он и заснул.
