— Когда разум спит, — объяснил мальчик, — в сознании рождаются чудовищные образы, которые человек принимает за реальность. Отсюда все суеверия, мистика, вера в потусторонний мир и так далее. С древних времен мало что изменилось. Ведь у многих людей разум за всю жизнь так и не просыпается.
— Это ты сам придумал? — с восхищением и недоверием спросила Настя.
— Да нет, — Денис улыбнулся своей ангельской улыбкой. — Так мой папа говорит. Но я с ним согласен. Вот, собственно, то, что я думаю, Любовь Ивановна, о Третьей страже.
— Интересно, — пробормотала Любочка, сливая воду с лапши. Оценить столь мудрые мысли она была сейчас не готова.
— Мам, что-то еще? — спросила Настя без обычного нетерпения в голосе. И Люба, спохватившись, догадалась, что ей неловко после недавнего объявления о сватовстве оставаться наедине с Денисом. Вроде как Рубикон перейден, ну а дальше что? Кроме того, мама неожиданно стала участницей ее личной жизни, и эта новая ситуация требовала освоения и закрепления. Короче говоря, не хотелось сейчас Насте уходить из кухни.
— Ну, если что-то еще… А помогите-ка мне, ребята, написать письмо в один журнал.
В двух словах она растолковала, что ей нужно. И опять это не вызвало ни вопросов, ни удивления.
— Писать — это к Денису, — сказал Настя, исчезая и мгновенно появляясь с блокнотом и ручкой. — Он тебе все что угодно сочинит, хоть поэму, хоть речь в Ассамблее ООН. У него папа известный журналист.
— Илья Михлин из «Комиссара», — просветил ее лучший сочинитель всего что угодно, не выказывая ни смущения, ни гордости. — Он иногда по телевизору выступает с экономическими обзорами. Но вы, наверное, их не смотрите.
Любочка, увы, никогда не увлекалась экономическими обзорами. Про газету «КомиссарЪ» она, конечно, слышала и видела по телевизору ее рекламу, но не более того.
— Вы от себя будете писать? — уточнил сын известного журналиста. — То есть от имени женщины вашего возраста и так далее?
— Пожалуй, даже от своего имени, — решила Любочка. — С надеждой на встречу.
Она думала, что придется диктовать, но мальчик лишь попросил ее перечислить факты, которые должны упоминаться в письме. Вернее, как он выразился, тезисы.
— Вот, — сказал он минут через десять. — Вы извините, почерк у меня плохой. Я в основном на компьютере печатаю. Но вы потом все равно перепишете своей рукой.
Любочка пододвинула к нему тарелку с уже остывающим обедом, сделала страшные глаза Насте, которая, как обычно, вяло ковыряла кусок мяса и размазывала лапшу в лужице кетчупа. И принялась за письмо.
