— «Сон в летнюю ночь», — объявил Гил, разрешая тупиковую ситуацию. — Думаю, самое время для фей.
— Что, вся наша компания в сборе?
— Ты лучше выкликай каждого порознь соответственно списку.
Джексон играл Мотка уже с десяток лет и единственный сегодня справлялся без сценария. Даже Кирстен пришлось дважды взглянуть на текст — с тех пор как она исполняла роль Титании, прошли недели.
— Здесь как-то тихо, правда? — произнес Дитер, стоявший рядом с Кирстен.
— Даже страшновато. Помнишь, как мы в прошлый раз здесь были? За нами через весь город шли десять или пятнадцать детей, потом они смотрели репетицию.
— Твой выход, — подсказал Дитер.
— Я же ничего не путаю? — Кирстен вот-вот было пора на «сцену». — Они все вокруг нас толпились.
Дитер нахмурился, бросив взгляд на пустую дорогу.
— …но отойдем! — произнесла Александра в роли Пака. — Смотри: вот Оберон.
— А там — царица, — отозвалась Лин, фея. — Как некстати он!
— К добру ли эта встреча при луне, надменная Титания?
Саид держался с царственностью, в которую Кирстен когда-то влюбилась с первого взгляда. Даже здесь, на парковке, в этом пекле, с влажными пятнами на футболке и в драных на коленях джинсах, его все равно можно было с уверенностью назвать королем.
— Что это? Ревнивый Оберон? — уверенно шагнула вперед Кирстен.
Они с Саидом встречались два года, пока четыре месяца назад Кирстен не переспала со странствующим торговцем — наверное, от скуки. Сейчас они вместе играли в «Сне в летнюю ночь», и Кирстен не могла смотреть Саиду в глаза.
— Умчимся, феи! Мне вид его и ложе ненавистны.
Донеслись смешки. Саид ухмыльнулся.
— Господи, — расслышала Кирстен бормотание Дитера, — ну вот обязательно, что ли?..
— Стой, дерзкая, — произнес Саид, растягивая слова. — Иль я тебе не муж?
10
«Дорожная симфония» столкнулась с той же проблемой, от которой повсеместно страдали любые сборища людей еще до катастрофы и, без всяких сомнений, даже в доисторические времена. Взять, например, третьего виолончелиста: он уже несколько месяцев пытался взять Дитера измором, ведь тот имел неосторожность заметить, как рискованно играть на инструменте в опасной местности — при хорошей погоде звуки разносились на милю. Дитер в свою очередь затаил немалую обиду на вторую валторнистку, которая однажды что-то сказала о его игре. Обида не осталась незамеченной — валторнистка считала, что Дитер ведет себя мелочно. Однако в рейтинге тех, кто не нравился ей самой, Дитер находился куда ниже седьмого гитариста. В труппе на самом деле не было семи гитар, но у гитаристов возникла традиция не менять свои номера, когда их коллеги умирали или уходили из оркестра, так что сейчас в активе «Симфонии» числились четвертый, седьмой и восьмой. Местонахождение шестого оставалось под вопросом.
