Авиатехник расправил свои широченные плечи, посмотрел на Яна и хмыкнул:
– Было бы мне интересно, как бы ты ему снег убрал. Умный ты сейчас. А профессор… Ну что тут… говорил он с акцентом, я такого даже не слышал. Вроде как, по слухам, родился он где-то в Прибалтике, но нет, не тот был акцент. Да что там – по-русски он говорил вроде с трудом как-то. А работал на заводе, и держали его там зачем-то, старого такого. Видел я его… ну, редко видел. Здоровался он всегда вежливо, очень. Спрашивал, как дела, как жена, только я с его акцентом почти ничего не понимал. Пару раз на «гробу» своем древнем уезжал куда-то надолго, а потом «Опель» весь серый приезжал.
– Серый? Интересно, – хмыкнул Ян, – и как этот «Капитан» мог ездить без ремонта…
– Не в курсе, – замотал головой сосед. – Ничего тебе не скажу, политрук. Одно только знаю… лично видел, сам: за полгода до его смерти, сам видел, клянусь… февраль был, «Опель» его стоял перед воротами весь в желтой пыли, без снега, без грязищи нашей, без ничего – желтой такой пылью засыпанный, весь, снизу доверху!
– Да пугаешь ты меня, Слав, – захохотал Ян. – Откуда пыли тут такой взяться?
– Вот и я о чем! Оно ведь как у нас? Зимой, понятно, грязь, снег, так ведь? Ну там морозище когда, так грязь замерзает. А тогда морозов не было, так себе – пять-семь градусов. Я погоду помню, сам знаешь, авиация, она… Привычка возникает. Ну да. А тут пыль. Темно-желтая такая, я и не видал такой никогда. Я вышел как раз, в гастроном надо было – смотрю, стоит. Глазам не поверил. А обратно иду – уже и нет его. То ли уехал куда, то ли в гараж загнал.
– Погоди, погоди… А может, его на карьер черт носил? Тот, внизу, за Ерофейкой? Мало ли что деду понадобилось, да и еще: там, помню, рыбу ловили. Ты пыль с грязюкой не перепутал?
– Пыль была, – упрямо мотнул головой старый прапорщик. – Хорошо помню. Пыль сухая, понимаешь?
– Нарочно не придумаешь! Где он в мокрую зиму мог пыль найти сухую? Или все-таки мороз тогда был, а?
– Да мороз-то был, – вспомнил Владислав. – Но градусов пять было. И грязюка, если задуматься, где и подсохнуть могла. Вот все равно как-то странно мне тогда стало, веришь? Странно. И никак не сказал бы я, что дед сумасшедший был. Он ведь работал, пока завод не закрылся. А чем тот завод занимался, кто знает? Правильно, приборостроением. А приборы, говорят, хитрые были – учет радиационной обстановки на подлодках и все такое прочее. Кстати, чтоб ты знал, из рабочих бывших тут мало кто остался. Либо уехали, либо от рака померли.
