— Нет, — отвел её ладонь Шуга, забрав обратно возможность говорить. — Я вполне понимаю, что ты всё знаешь, и не вижу в этом ничего плохого. Дело не в развращении… Обидеть — возможно, потому что если ты не готова…
— Я не готова?! — Джинни хлопнула его той рукой, что лежала на джинсах по тому же месту, где она и находилась. — Может, ты не хочешь?
— Я не хочу?! — оскорбился Шуга и, подхватив её под бедра, плотнее натянул на себя. — Это я-то не хочу? Да будь моя воля…
— Ну, так она твоя, — тише намекнула девушка, пощекотав пальцами его шею вдоль линии роста волос и запустив их выше, в сами густые пряди. — Я должна тебя уговаривать? — Юнги стало неудобно. Да, есть граница, которую любящий парень не должен переступать, но, наверное, есть и та, которую он переступить обязан. Не естественно ли это — приставать и домогаться? Иначе любая почувствует себя ущемленной. Женщинам хочется отвергать и отказывать, но не окончательно, а держа на коротком поводке. Шуга же лишил этого развлечения Джинни, взяв на себя самого роль регулятора и надсмотрщика за чистотой их связи. И теперь дошло до того, что она первая поднимает тему секса. Но как быть с Намджуном? Юнги приказал себе забыть о друге на ближайшее время. Уж кому сейчас тут точно не место, так это брату Джинни. Как-нибудь без него обойдутся. — В конце концов, — шепнула девушка ему на ухо. — Кто из нас девственник, а?
Потеряв чувство легкого голода к еде, и обретя сильнейший голод другого характера, Шуга поднял Джинни со стола и направился к её спальне, путь в которую хорошо знал, хотя прежде они там ничего зазорного не делали. Смотрели фильмы, разговаривали, целовались, ужинали, даже просто валялись на кровати в обнимку или игрались в планшете, слушали музыку, дрались подушкой за последний ролл, перед этим подравшись за саму подушку. Пару раз он даже запускал свои руки под её футболку, когда под ней ничего не было, и юная небольшая грудь захватывалась его ладонями, пальцы сжимали крошечные соски, твердеющие и после этого, заостренные, выпирающие через ткань, но во время таких шалостей он останавливал себя сам, не собираясь продолжать, никак не находя, что момент окончательно подходит. К тому же, до этого всегда кто-нибудь из семьи Джинни был дома, а уже одно это не позволяло рисковать. К себе же ему и подавно некуда было её вести, там постоянно кто-нибудь из друзей ошивается, а попросить их не мешать и уйти — это выдать себя с головой.
