Мы повернули налево и направились прямиком к открытой двери номера в дальнем конце коридора. При каждом шаге ноги приятно погружались в ковёр, я шёл словно по облаку.
— Понимаешь, — Семён начал жестикулировать руками. — Всё дело в том, как ты снимаешь стресс. А его снятие на такой работе очень важно. Кто-то рисует картины, кто-то играет в группе, кто-то ходит в тир, кто-то не вылезает из кабаков и баров, или же из чужих трусов, но для этого надо быть как минимум здоровым в этом плане, ну ты понял. В общем, нужно как-нибудь пытаться выпустить пар в правильном месте в нужное время, иначе разрядка может произойти в самый неподходящий момент, например, во время допроса — не выдержал и покалечил подозреваемого. Я вот, например, коллекционирую сигаретные пачки и хожу в бассейн. Да что я — почти каждый из наших что-нибудь такое делает, спроси любого. Вот и ты найди себе подходящее занятие.
— Непременно, — отмахнулся я.
Мне не было дела сейчас до придумывания себе какого-нибудь хобби, поскольку моими мыслями овладевало новое дело. В прошлый раз меня здорово выручили мои таинственные способности «читать» чужие мысли. Да, кстати, я же не представился. Николай Айдарин, следователь специального подразделения при полиции Санкт-Петербурга. Двадцать пять лет, не женат, снимаю квартиру вместе с младшим братом-школьником, который некоторое время назад вместе со мной пожелал смотаться из гнилой провинции в большой город. Подразделение следователей уже не очень новое, существует около семи лет, но до сих пор на стадии эксперимента. К слову, этот эксперимент раскрывает до трети всех преступлений, да и народ к следователям относится немного лучше, чем к полиции, поскольку все следователи — лица гражданские, и начальство у нас тоже гражданское, хоть и подчиняется полиции.
А по поводу моих слов о том, что я умею читать мысли окружающих меня людей — это я не вру, честное слово. Дар этот перешёл мне по наследству по материнской линии. Вообще, я скрываю ото всех, что умею это делать, по понятным причинам, родители про него знают, хотя и не одобряют, что я его использую. Да и как я его использую. Мать, например, по её словам, свой дар никогда не развивала, а мой дар проявился не так уж и давно, и развивается очень тяжело. Сашка, брат мой, кстати, ничего об этом не знает, мы дружно приняли решение ничего ему не рассказывать, поскольку маловероятно, что у него этот дар проявится, а травмировать его психику завистью ко мне — плохой поступок. Лучше уж держать в тайне. Вообще, чтение мыслей — не совсем точное определение. Я скорее заглядываю в чужой разум, это более точно, ведь мысли — не книга, чтобы их читать. Я узнаю воспоминания, вызывая их у нужного человека в его голове, зачастую путём наводящих вопросов. Насколько бы ни был талантлив лжец, сидящий передо мной в такие моменты, он всегда думает о том, о чем я его спрашиваю, он не может этого не делать, особенно после того, как я его подталкиваю к этому. При этом, мой дар отнюдь не безграничен: во-первых, мне требуется видеть того, у кого я собираюсь читать мысли, а лучше видеть его глаза, типа они зеркало души и прочая подобная чушь. Не знаю, просто так почему-то проще выходит. И, во-вторых, после каждого чтения мыслей у меня начинает болеть голова, два-три человека, и из меня можно вить верёвки — сил возражать у меня не будет.
