– Цель поражена, ваше превосходительство!
– А уж я-то как поражён. – Тотлебен встал с кресла и ещё раз обошёл орудие кругом. – Вы хоть понимаете, голубчик, что вы сотворили? Это же просто ужас для вражеских батарей! Какова дальность огня?
– Прицельная четыре версты, ваше сиятельство, а на полную дальность можно и на шесть забросить. Дальше не пробовали. Полигон не позволял.
– М-да. – Тотлебен задумчиво посмотрел на развороченный холм и перевёл взгляд на второе орудие. – А это что за зверь?
– Это? – Горыня усмехнулся. – Это моё любимое творение. – Он подошёл ближе к тридцатимиллиметровой пушке с длинным тонким стволом, который заканчивался мощным дульным тормозом, и провёл кончиками пальцев по затворной коробке. – Собственный дальномер, бункер на двадцать выстрелов, и исключительная точность боя.
– Продемонстрируете?
– Разумеется, ваше сиятельство.
Горыня сначала хотел сесть на место стрелка сам, но встретившись глазами с молодым лейтенантом, закончившим артиллерийские курсы, с улыбкой кивнул.
– Господин лейтенант, а нарисуйте мне поверх этой ямы крестик.
– Слушаюсь, ваше сиятельство! – Лейтенант, буквально телепортировавшийся в кресло стрелка-наводчика, на несколько секунд приник к прицелу, совмещённому с оптической дальномерной трубкой, и удостоверившись в том, что всё в порядке, дёрнул рычаг подачи унитаров, взвёл затвор и плавно вдавил педаль спуска.
Тяжёлая гулкая очередь хлестанула по холму, вспучивая фонтаны разрывов, встававших один за другим, ровно, словно по линейке. Сначала справа налево, а потом сверху вниз, образовав на склоне почти идеальный крест.
– Да… Много я всякого слышал о государевой канцелярии, но такое, признаюсь, вижу впервые. – Тотлебен опустил бинокль и широко улыбнулся. – Горыня Григорьевич, предлагаю по сему случаю отобедать у меня, чем Род послал, и заодно обсудить будущую диспозицию.
Переделав вдвоём за одну ночь расположение артиллерийских позиций и частично схему обороны, со следующего утра начали установку пушек и рытьё дополнительных окопов, так как Тотлебен категорически настоял на дополнительном пехотном прикрытии столь ценных батарей.
Вызов из ставки командующего пришёл на пятый день непрерывных работ, когда в целом оборона была уже выстроена, артиллеристы обживались на позициях, даже сделав запасы воды и еды согласно предписанным нормам.
Полсотни километров до ставки Горыня решил проделать верхом, благо погода благоприятствовала, а Обжора уже слегка застоялся. Вместе со своим десятком, щеголявшим уже не в форме поместного войска, а в мундирах Государевой Канцелярии, двинул в путь по дороге, которую уже закончили ремонтировать, превратив если не в шоссе, то в очень пристойную двухполосную дорогу.
