Стрелка переведена
Комната Речкина в доме Репетуна. Окно, две двери, стол, стулья, кровать. Близится вечер.
Речкин, наклонясь над столом, чертит. Репетун в рубашке и со спущенными оплечьями подтяжек, заложив назад руки, ходит по комнате.
Репетун(усмехнувшись) — Ты говоришь, почему веселый я! От природы, дорогой. И мой отец такой был. Шутить любил — хлебом не корми. Один раз — и где он ее достал — шубу купил на паровозе ездить. Да не простую, а на собачьем меху. Воняла, страсть. А тут как раз рождество подходило. Поп по домам с молитвой ходил, и отец к нему, спьяну, пришился. Предупреждающим. И что ты, Ваня, думаешь, — собаки за ним стаями. Брешут, под ноги кидаются, за шубу хватают, прямо караул. Поп терпел, терпел и не выдержал: «Тарас Никифорович, да что это, говорит, за нами как собачья свадьба бегает, итти нет возможности. Гони ты их каменьями». Отец отвечает: «Как, батюшка, можно! А может они благословения добиваются, кто-же их разберет? Ведь, акромя гавканья, животная абсолютно бессловесная».
Речкин(смеется) — Вот это так заправил!
Голос жены Репетуна за дверью: «Алеша! Алексей Тарасыч! Так я пошла. Самовар наготовлен, только поджечь>».
Репетун — Очаровательно! А ты надолго? (Голос жены: «Как собрание — часов в одиннадцать»). Ну, валяй!
Речкин — И жена на собрание?
Репетун — А как же, и она человек, хоть и домашняя хозяйка. (Подходит к окну, раскрывает его и выглядывает, потом кланяется). Здравствуй, здравствуй, красавица! Издалека? Ага, молодцом! (Кивает на Речкина). А мой новый квартирант дома занимается. Чем? Черчением чертежей.
Речкин(бросается к окну) — Кто там, кто?
Репетун(кивая головой) — Да, да, всего! До свиданья, бонжур! (Речкину): Замечательная девица! Щеки, как излом красной меди.
Речкин — А кто там, Алексей Тарасыч?
Репетун — Маня, фабзавучница наша, Дернова.
Речкин (смущаясь и краснея) — А-а…
Репетун (лукаво) — Чего это тебя в краску ударило?
Речкин — Что вы? Ничего подобного!
Репетун (хлопая Речкина по плечу) — Ничего подробного и не знаю, а вижу, Ванюша, что сердечко текает. Соловей, соловей, пташечка — канареечка тех-те-ре-рех…
Речкин — Алексей Тарасович, вы, честное слово…
Репетун — Ничего, Ваня, одобряю. Да и она, стрекоза, что-то мимо нашего дома зачастила.
Речкин — Неужели правда?
Репетун — Самая настоящая, московская, подписная цена рубиль в месяц.
Речкин (радостно) — Вы же и шутливый старичок, Алексей Тарасович!.
Репетун — Ишь ты! Ну, ладно. Черти, все до основания черти. Жеребенок! (
