Дед грозно опускает брови.
— Куришь?
Миша даже руку поднял. Сказал честно:
— Не… Сроду я не курил. Ни разу.
— А ну, выверни карманы.
Миша выворачивает. Падают: записная книжка, карандаш и свисточек.
— Так, — еще строже говорит дед. — Чтобы спичек — ни-ни! Чтобы их никогда при тебе не было. А увидишь курящего — враз свисти. Фрр!.. Тревога! Понял?
И, не ожидая ответа, мягче:
— Посмотрю я, какой ты есть охранитель колхозного урожая… К первой звезде сменю.
Повернул дед коня и поехал обратно к стану.
…Миша один.
Ходит он взад и вперед по межнику. Ходит, посматривает и прислушивается. Чувствует, как весь наливается бодростью. Вдруг вспоминает вчерашний вечер, — как торжественно выбирали его «легкие кавалеристы». Как отчаянно колотилось сердце!
Уж так-то боялся, уж так-то боялся, что вдруг не выберут. А вот, теперь, когда пришел на пост, стало, пожалуй, не так-то весело. Думал — иначе оно как-то будет…
Высокой стеной стоит пшеница. Налетит ветерок — плавно закланяются колосья. Неуловимо звенит вокруг. Изредка выкрикивает где-то птица, изредка на дальней большой дороге нетерпеливо шумит грузовик…
Жарко, хочется пить.
Миша тянет непроизвольно руку к тяжелому колосу. Вдруг вспоминает: «Нельзя, это колхозное». Даже птицу, летящую к хлебу, он с криком вспугивает, взмахивая в воздухе шапкой.
Но все это не то… Разве так представлял он себе охрану полей? Он думал, что будет страшно… Глухая и темная ночь… Шорохи… Вот крадется кто-то… Сверкает в руках обрез… Тсс… Миша осторожно дает сигнал, но у врага чуткое ухо. Прыжок — и враг бросается на него. Миша ранен. Но и с глубокою раной в боку он ползет ему одному знакомою тропою… Ползет — и успевает дать знак об’ездчику. Враги пойманы. Но он, раненый, возвращается на свой пост и не покидает его. А потом… Зал… Собрание… Миша скромно сидит в углу… И вот его вызывают к большой трибуне…
— Э! — ловит себя Миша. — Разве ради славы я добивался попасть сюда?
…Вот уже час, как ходит он между душистыми стенами хлеба. Одиночество начинает томить его.
— Следующий раз приведу с собой двух-трех ребят. Веселей будет, — решает он.
А солнце легким, дрожащим шаром медленно падает на курган.
— Красиво! — с жадностью следит за закатом Миша. Ждет, когда солнце коснется земли и длинные тени вытянутся от колосьев. За курганом все в пламени небо. Червонным золотом подергиваются вдруг поля.
Но золото здесь непрочно. Его быстро с’едает синяя мгла. Закат тихо гаснет. Небо заботливо готовит звезды, но они еще не зажжены…
