— А ваш старик, видать, не из практиков. В книжку заглядывает, как дьяк в молитвенник… Эх, уж эти бумажные головы.
А вечером, когда Безуглов распорядился отодвинуть один из кранов на полтора метра от края котлована, в бригаде явно встревожились:
— Ну, наделает делов этот белобрысый… Вот тогда посмотрите! — мрачно изрек начальник дистанции.
Саша Курганов смело поймал Михаила Аркадьевича возле фермы.
— Слушайте, Михаил Аркадьевич, я думаю номер с тридцатитонным краном совсем лишний. Ведь под'ем одновременный, двусторонний…
Безуглов покраснел.
— Ну, и что же?
В словах младшего инженера он почуял правду, но тон, с которым он обратился к нему в присутствии рабочих и техников, покоробил его.
— Я знаю, что мне нужно делать, — сухо ответил Михаил Аркадьевич.
— Но ведь это же риск! Мы повалим ферму! — оглядываясь на рабочих, вскричал Курганов, и бронзовая голая голова его потемнела.
Безуглов шагнул от него, как бы пытаясь убежать.
— Я сказал, что так нужно, и прошу… прошу не вступать со мной в пререкания. Я — ваш начальник, — сдержанно и сурово повторил он, оборачиваясь.
— Я вижу, что испытание наше начинается плохо, — засмеялся Саша.
Безуглов приостановился. Они отошли от фермы в сторону и были одни.
— Что вы хотите этим сказать? — Михаил Аркадьевич помолчал, высокомерно и презрительно сощурив глаза.
— Я хочу сказать, что вы ошибаетесь… Вы недоучитываете высоту быков.
— Мальчишка вы! Молокосос! — уничтожащим голосом выдавил Безуглов и, круто повернувшись, быстро зашагал прочь.
Саша сконфуженно крутнул головой, но вдруг выпрямился, серо-голубые глаза его калились упрямством и гневом.
* * *
Работа по установке новой фермы продолжалась и ночью при свете электрических огней. Намеченный дирекцией срок открытия движения по новому мосту приближался и нужно было спешить. Безуглов заходил в жилой вагон, ложился на голый диван, устало прикрывал ладонью глаза, но забыться не мог: мешали глухие удары копров, пыхтенье двигателя в соседнем вагоне передвижной электростанции. В окно дул прохладный ветер. Он приносил свои звуки и запахи — переливчатый звон сверчков, лай собак с ближайшего хутора, гнилой запах болота от протекавшей неподалеку речки.
В окне виднелся решотчатый силует фермы, похожий на выгнутый книзу судовой каркас. Ферма пугала Михаила Аркадьевича. Установка ее была очень серьезным и сложным делом. Помимо знания точных цифровых выкладок, силы кранов и взаимодействия механических приспособлений, требовалось еще какое-то чутье к капризам равновесия, спокойствия, глазомер и умение расположить живую вспомогательную силу. Все это достигалось многолетней практикой, а от практики в знаниях Михаила Аркадьевича осталось очень немного.
