— Прощайтесь, прощайтесь... Теперь вряд ли встретитесь. Ишь, прилип. Небось чувствует. Как ты думаешь, чувствуют они это или нет?
— У тебя явно садистские наклонности, дорогой.
— А я и не скрываю: врага для меня уничтожить — удовольствие. Моя профессия к этому обязывает. И долг мой. И, кстати, твой тоже. Мы им устроим такую конференцию, что больше не захотят.
— Ладно тебе...
— Чего ладно? Уж скоро пять лет как ладно. Только не у нас, а у них.
— Успокойся, а то на нас уже поглядывают. И утрись.
— Жара, что в бане. Ну, прощай, пора мне, попутчики вон машут.
— Ни пуха...
— К черту!
Пассажир лет тридцати пяти, в светлом костюме спортивного покроя, без галстука, легко вскочил на подножку второго вагона.
Консульские автомашины, черный и длинный «кадиллак» и широкий «паккард», принадлежащий торговому представительству ДВР, развернулись один за другим и через жандармский кордон медленно поползли к вокзальной площади. Автомашины были далеко не новы, и пущенный кем-то камень, попав в одну из них, мало повредил ее виду.
Человек в штатском проводил взглядом последний вагон, бросил погасшую папиросу мимо урны и взмахом руки подозвал рикшу.
Серегин возвращался из Харбина, куда выезжал с пакетом для Гондатти от генерала Вержбицкого. На харбинском вокзале неожиданно встретил Дзасохова и прапорщика Кавкайкина. Ротмистр обрадовался ему, рассказал, что были они в Дайрене, а теперь едут в Никольск-Уссурийский, куда Дзасохова перевели начальником отдела контрразведки.
Паровоз привычно тянул цепочку голубых вагонов, бежал через пахучее разнотравье залитых солнцем низин, кружил меж сопок в густой голубоватой хвое, нырял в узкие распадки. Трепыхались на ветру шелковые занавески. Утро начиналось теплое и чистое.
— Который час? — спросил Серегин у Дзасохова.
— Двадцать десятого. По харбинским вокзальным ставил.
— Нашел с чем сверяться!
— Можно подумать, ты свои проверяешь по кремлевским.
— Будет ершиться, ты чем-то взволнован?
— Это тебе просто кажется, — усмехнулся Дзасохов, направляясь к двери.
С верхней полки свесил голову прапорщик Кавкайкин, поморгал припухшими ото сна глазами.
— Все еще едем?
— Едем, Юра, едем, — подтвердил Серегин. — Скоро приедем. Что это с Игорь Николаевичем, неприятность какая, что ли?
Кавкайкин только дернул плечом.
— Секреты контрразведки. Понятно. Вопросов больше не имею. Где контрразведка, там все мрак и тайна.
Вернулся Дзасохов, в купе сразу запахло спиртным. Кавкайкин торопливо одевался.
