— Не глупи, парень. Гилберт уже в учениках. А твой младший брат ещё мал. Твоя сестра уже трудится, почему бы и тебе не поработать?
— Я не хочу быть плотником!
— Но именно плотником ты и станешь. И радуйся, что умеешь читать, писать и считать! Большинство мальчишек умеют гораздо меньше. Не вредно знать буквы и цифры, а теперь ещё обучишься ремеслу.
Я вцепился в котомку со сменой белья, пока отец стоял на кухне Батлера и распивал с кувшин эля с моим новым хозяином, а неприветливая Агнес Батлер оглядывала меня с подозрением. У них не было своих детей, хотя горничной у них работала одиннадцатилетняя сирота Бесс. Она выросла тощим, щуплым созданием с большими карими глазами, длинными рыжими волосами и тёмным синяком на лбу. Агнес заметила, что я на неё пялюсь.
— Спрячь свой похотливый взгляд, мальчик! — рявкнула она. — Он должен спать в мастерской, — сказала она мужу.
— Так и будет, — сказал мой новый хозяин, — так и будет.
Отец потрепал меня по голове.
— Он хороший парень. Веди себя как следует, Ричард.
После этого он ушёл.
— Я научу тебя полезному ремеслу, — пообещал Томас Батлер, хотя научил меня лишь как складывать дрова. — Зима на носу, — говорил он, — время колоть древесину и резать боровов.
Если он считал, что я недостаточно упорно работаю, то бил меня, и бил сильно, иногда поленом. Он колотил и Бесс, а иногда и жену, которая давала сдачи. Они кричали друг на друга. Я ненавидел их и скучал по дому. Трезвым отец был весёлым, а мать ласковой, когда её не обуревало беспокойство. Она рассказывала нам истории, сплетая фантазии о замках и галантных рыцарях, говорящих животных и духах, обитающих в зелёных лесах. Однажды я разрыдался после ее визита, и Агнес Батлер хлопнула меня по голове.
— Ты не можешь вернуться домой, — брюзжала она, — мы тебя купили! Ты обязан проработать у нас семь лет, вот семь лет и проработаешь.
Они кормили меня чёрствым хлебом и водянистыми помоями и заставляли спать в мастерской — убогом, сыром сарае во дворе. Меня запирали на ночь, без свечей, и запрещали поддерживать огонь в печурке, на которой Томас Батлер плавил клей. Однажды утром он обнаружил, что зола тёплая, и меня избили, хотя я не разжигал огонь, он просто горел дольше обычного. Томас Батлер ударил меня и наставил в лицо шило.
— Сделаешь так ещё раз, и я выколю тебе глаз. Тогда ты не будешь таким симпатягой, верно?
Семь лет работы продолжались три недели.
Закончилось всё в субботу утром, когда я случайно опрокинул горшок с клеем.
