Еще год тянулись их отношения, но письма стали реже, короче. Сколько можно жить письмами? И о чем писать? Пережевывать уже сказанное? Информировать о повседневном? За это время Глеб несколько раз появлялся в Ленинграде. Встречались они по-прежнему горячо, им очень хорошо было вместе, но домой к ней он больше не приходил.
— Не хочу вносить раздор в твою семью, — объяснял он.
— Таня будет абсолютно корректна, — убеждала Вера.
Но Глеб наотрез отказывался:
— Вымученная корректность неприятна.
После его приездов переписка разгоралась было, а потом снова шла на убыль. Они жили надеждой на будущее лето. Там, на их обетованной земле, они все решат, найдут выход. Но весной Вера поняла, что поехать не сможет, — Таня кончает школу, будет поступать в институт, нельзя оставить девочку в такой ответственный момент, тем более что особенного стремления к наукам у Тани не наблюдалось.
Глеб возмущался, протестовал.
— Я не понимаю, — скрипел он, — ты что, будешь рядом сидеть с дубинкой? Или пойдешь вместо нее на экзамен?
— Нет, конечно, но нужно проследить… И потом — моральная поддержка…
— Подумай хоть немного обо мне, о нас, — просил он.
— Я думаю, думаю, — чуть не плакала Вера, — но иначе не могу.
Она осталась. И правильно сделала. Танька, вымотанная выпускными экзаменами и духотой (лето стояло жаркое), нервничала и кидалась из одной крайности в другую — то сидела ночами, то, расшвыряв учебники, кричала:
— Все равно завалю! Ничего в голову не лезет.
Вера не отходила от нее: по разделам проверяла историю, помогала по литературе, сделав перерыв, увозила на Острова, не подпускала к телефону. Перед первым экзаменом Танька так волновалась, что Вера, боясь, как бы она не свернула по дороге в сторону, пошла с нею и весь экзамен просидела в скверике, «держа кулаки».
Наконец все кончилось.
— Поступила! — с гордостью объявила Таня.
— Не ты поступила, а мама, — умерила ее гордость бабушка.
Вера испытывала большое удовлетворение — не напрасна ее жертва. А теперь она непременно вырвет несколько дней и полетит к Глебу. Но он был еще в Крыму, а ей вскоре пришлось лететь в другом направлении.
Вернувшись, она нашла письмо:
«Милая Вера! Я много думал и окончательно понял, что наши отношения зашли в тупик. Выхода нам не найти. Ты недостаточно любишь меня, чтобы чем-то пожертвовать. Это не упрек — мы не вольны в своих чувствах. Я никогда не смогу оторвать тебя, от семьи и, вероятно, не имею права настаивать на этом. Переезд к тебе тоже не принесет нам счастья. Я трудный человек, у меня свои убеждения, привычки, я не умею подлаживаться и внесу в твой дом разлад. И еще не хочу быть последним: сначала дети, работа, мама, а потом уже я. Очевидно, и у меня нет той силы, безоглядности любви, которая заставляет, не раздумывая, идти на все. Мне уже под пятьдесят, я устал от одиночества. Мне нужна семья, ребенок — надо успеть поставить его на ноги. Я решил жениться».
