— Таня скоро кончит школу, будет поступать в институт.
— В Горьком достаточно вузов, чтобы обучить твою дочь.
Веру резанула неприязнь в его голосе — они с Таней не приняли друг друга.
Так они спорили, приводя все новые и новые доводы, и ничего не могли решить.
Однажды он предложил компромиссный вариант: пусть Вера возьмет творческий отпуск на год (она как-то говорила, что у них есть такая форма отпусков) и с Петькой переедет к нему. А там видно будет. Вера подумала, что этот вариант его устроил бы больше всего, но пойти на него она не могла: разбить семью, год жить без работы — невозможно!
— Ты ничем не хочешь поступиться, — с горечью говорил он, — для тебя все и всё дороже меня.
— А ты? — в слезах говорила Вера. — Тебя держит только работа, а у меня еще дети, мама, я связана по рукам и ногам!
— Не плачь, милая, — смягчался он и, обнимая, твердил: — Что-нибудь придумаем! Непременно придумаем!
— Думаешь, озарит? — с надеждой спрашивала Вера.
Это у них стало игрой. Просыпаясь утром, прерывая разговор, чтение, они спрашивали друг друга: не озарило?
Но озарение не приходило. Выход так и не нашелся.
— «Окончились златые дни в Аранжуэце!» — сказала Вера в последний день словами из шиллеровской пьесы.
Она была так набита текстами, что они лезли из нее в самые неподходящие минуты.
Как радостно налаживать жизнь и как печально ее разрушать!
Эрна Густавовна, довольная жильцами — аккуратны, не пьют, никто к ним не ходит, — обещала оставить на следующее лето домик за ними. Прощаясь, она сказала Вере:
— У вас хороший муж. Это редкость. Сколько мужчин унесла война! Надо ценить.
— А я плохая жена? — с вызовом спросила Вера.
— Хорошие жены встречаются чаще, — поставила ее на место хозяйка.
И Вера подумала: «А может быть, мне действительно надо чем-то пожертвовать? Может быть, он — главней всего?»
Они уехали в Ленинград, и в тот же день она проводила его на аэродром.
А через несколько дней она тоже уехала в поездку по Кавказу.
В комнате совсем стемнело, сквозь щель под дверью из коридора пробивался свет, там уже снова стало оживленно, людно — очевидно, кончился рабочий день. «Опаздываю!» — испугалась Вера, вскочила с кровати, включила свет, с шипеньем зажглись лампы дневного света, не замеченные ею вчера и неуместные здесь. Посмотрела на часы — времени в обрез. И очень хорошо — некогда раздумывать, волноваться.
Вера тщательно оделась в строгое элегантное платье, слегка напудрилась, тронула помадой губы (она почти не пользовалась косметикой, считая, что немолодое намазанное лицо выглядит вульгарно), наспех просмотрела тексты и отправилась.
