Один год в Миннесоте шел за три. Мне принадлежал викторианский дом в одном из лучших районов Сент-Лакруа, я зарабатывал по 200 000 долларов в год, мой платеж по кредиту составлял 4500 долларов в месяц – и меня сводил с ума стресс. Зарплата была вдвое больше того, что требовалось для ежемесячных платежей, так что я мог себе многое позволить, но даже при этом я не был богачом. Я думал, что буду богачом. Я предвкушал, как буду небрежен с деньгами. Как у меня будут дорогие игрушки типа автоматических проигрывателей, саунд-систем, бильярдных столов и завернутых в пузырьковую пленку древностей.
Не-а. Но погодите-ка, я собирался сделать себе состояние, продав дом, не так ли? Да, конечно, собирался, а теперь вернемся к работе.
Я был убежден в том, что каждые 4500 долларов, которые я отдавал за этого «викторианца», были все равно что деньги, положенные в банк. Нет. Единственное, что мне удалось сделать, – это заморозить саму ссуду (что вполне уместно, учитывая температуру «за бортом»). Ничто на самом деле не выплачивалось. За исключением процентов и страховки. В сущности, я выплачивал лишь проценты на кредит. И разумеется, я не заработал ничего и близко похожего на «состояние» на этом шлюшьем доме, когда в итоге таки продал его. Я типа как свел все к ничьей – едва-едва. Так что в ретроспективе это причинило мне не столько боли, сколько могло. Но в то время у меня имелись в наличии дом, который висел жерновом у меня на шее, решимость не прикасаться ни к чему, что могло бы привести к контакту с существом женского пола любого вида (не только человеческого), и желание вернуться в Лондон, которое буквально носилось в воздухе вокруг меня.
Я ждал «Обсервер», как вино ждет, когда его откроют. Мою печаль в случае, если этот журнал оказывался распродан или просто не привезен из-за – погодите-ка! – холодной погоды, нельзя было передать словами. А когда он появлялся, я прижимал его к груди. Да, ему было уже три дня, ну так что? Я обожал тот остроумный, непринужденный, почти «я сам себе наскучил» стиль, которым авторы выкладывали свои доводы. Я даже не осознавал прежде, насколько на самом деле был урбанистом. Переезд из Лондона в Сент-Лакруа стал для меня бо́льшим шоком, чем было бы возвращение в Ирландию. Я понял это достаточно скоро, когда провел пару вечеров в Новом Дублине. Он был таким энергичным, полным жизни и юным в тот канун Рождества, что мне пришлось сдерживать слезы, потому что я знал, что придется вернуться обратно в Миннесоту.
