— Держи — последние тяги свободы на гражданке.
Открылись двери, появился лейтенант в сопровождении трех сержантов — браво-ребятушек. Глядя на них можно было подумать, что на свет их произвела одна мама, выстрогавшая сыновей по единому образцу и подобию: высокие, широкоплечие, с маленькими круглыми головками, с выступающими кирпичными подбородками. Сразу видно, что привыкли не рассуждать, а выполнять приказы. Разница заключалась в погонах: у одного были голубые, у второго — красные, у третьего — черные.
— Вот ваши первые командиры, — представил лейтенант.
Чернопогонник вскинул руку с листками:
— Губов, Гнеденок, Клон, Рыжков, Хвалей, — громко зачитал он.
— За мной! — Развернулся и четко печатая шаг, вышел.
Хвалей хлопнул меня по плечу, подхватил рюкзак:
— Я рад, что мы вместе.
— Так и чуял, — проныл Губов, — не нравится мне черный цвет.
Сержант вывел нас на плац, вторично сверился со списком.
— Что такое СВВ, — спросил Гнеденок Кирилл, рассматривая золотые буквы на сержантских погонах.
— Так, бойцы! Меня зовут Маркулис Валдис Итарович. Ко мне обращаться начиная со слов: товарищ сержант, разрешите обратиться… и так далее. — Бесцветные глаза внимательно оглядели нас.
— СВВ означают: Специальные Военные Войска. — Губы раздвинулись, пытаясь воспроизвести улыбку. — Вам повезло бойцы — большая честь служить в таких войсках. Родина выбрала вас.
— Первый раз слышу, — пробормотал я.
— Для чего выбрала? — спросил Гнеденок.
— Отставить вопросы, — челюсть грозно выдвинулась вперед. — Марш в машину! — Маркулис кивнул на армейский джип. — Дорога предстоит долгая.
— Дорога дальняя, казенный дом, — пропел Гнеденок.
— Отставить песни!
Нас привезли на аэродром, где собралась изрядная толпа лысых новобранцев, а поздним вечером загрузили в транспортный «ИЛ» и отправили к черту на кулички. Идей нет и поныне — куда…
Глава 2
ЗДЕСЬ ВАМ НЕ ТАМ! А ТАМ ВАМ НЕ ТУТ!
У солдата будни на то и будни, что его будят, ни свет ни заря. «Кавалергарда век не долог и потому так труден он: труба трубит откинут полог и….».
Строгий распорядок дня меня преследовал всю жизнь: обезьянник — ПТУ — заводской гудок и наконец, дождался — армия!
По утру, горнист-петушок, трубит «зарю», выдувает медь. Как бедный парень выживает, столько отрицательных эмоций просыпающихся обрушивается на него. Восставшие из небытия жаждут его смерти, причем совершить акт казни, каждый мечтает собственноручно. Горнист — старшина-сверхсрочник и закоренелый мазохист — Аникин Руслан Семенович. Толстяк с маслянистыми и влажными глазками, похожими на две маслины. Наш «чувствительный», Губов Сергей, среди друзей Губа, уверял, что у старшины иная половая ориентация.
