— С кем не бывает, — ухмыльнулся я разглядывая зеленую стенку.
— С мальчиками? С девочками?
— При чем здесь мальчики?! — возмутился я.
— Нагнись.
— Что?
— Нагнись!
Я робко повиновался. Отличная поза для использования. Меня употребили — бросив мимолетный взгляд.
— Выпрямись. Иди сюда, — позвали к столу.
— Убери руки, не бойся, не оторву.
— Я не боюсь, — руки я не убрал, развел ладони крылышками в стороны.
— Нормально, просто замерз, — констатировала женщина, — Нина, пиши — отклонений не обнаружено, к строевой службе годен.
Я сердито вырвал у хихикающей Нины «бегунок».
— Какие мы стыдливые.
— Посмотрел бы я товарищ, на тебя со стороны, — бросил я, прикрывшись листком и пятясь к дверям.
«Тикают так, как вулканы поют.
Реки стоят, воду больше не пьют.
Ты как они, я же, как ворона.
Я ворона! Я ворона! На-на-на-на-на!»
— Уф, — с облегчением хлопнул дверью, попадая на новую экзекуцию.
— Кто там? Здравствуйте! — дядя, в толстых очках, широко улыбаясь, усадил меня в кресло, отбежал к щиту с буквами. Он взмахнул указкой, словно дирижер и ткнул в нижний ряд.
— Это видите?
— Вижу.
— И это видите?
— Вижу.
— Какая буква?
— Дабалъю.
— Может быть, может быть, — он приблизил лицо к щиту. — Может быть. — Подбежал к столу, придвинул мою карту. Склонился низко, как будто склевать хотел. — Ну и отлично, сынок, артиллеристом будешь.
— Всего хорошего, — протянул анкету.
В следующей комнате показывали картинки и просили догадаться, что художник хотел изобразить. У каждого свое видение мира, как и выражение его.
— Цифры видите?
— Ну, если приглядеться.
— Так, смотрите сюда. Домик видите?
— Нет, лошадь вижу.
— А, здесь, цифру 6 и 7 видите?
— Нет, это буквы «хэ» и «у».
— Так, какого цвета?
— Ультрамаринового, с небольшой примесью золотистого. Похоже на ранние работы Моне.
Врач внимательно посмотрел на меня и открыл белую страницу.
— Что видите здесь?
— Вижу дорогу дальнюю и казенный дом.
— Правильно видите, — он с облегчением расписался в медкарте.
— У вас поразительный взгляд на вещи, — прокомментировал медик.
— Нет, у меня выразительный взгляд.
Пройдя еще несколько кабинетов, я дошел до последнего. Хозяин кабинета, толстый капитан, обходился без белого халата.
— Карту, — прокаркал он.
Я положил на стол медицинскую карточку с собранными автографами. Сел напротив, кресло жалобно проскрипело. Зеленый свет настольного абажура и зашторенные окна, должны были создать условия для интимно-задушевного разговора. Капитан бегло просмотрел медкарту.
