— Как нам дозвониться в Сирт или в Триполи? — задал вопрос ливийцу Алешин.
— Нет связи, — зевая, ответил тот.
— Поехали домой к Джабару, — предложил Фархад.
— Умно мыслишь, Фархад. Поехали.
Спустившись со склона и изрядно пропетляв по тесным улочкам Кофры, подъехали к двухэтажному дому, где жил капитан. Минут десять пришлось сначала звонить, а затем и стучать в дверь, пока она не открылась, и перед глазами офицеров предстал во всей своей красе хозяин дома. Необъятного размера живот буквально выпадал из полосатого, длинного, до пят халата. На давно небритом лице застыло недоумение. Кто тревожит в выходной день меня? По какому праву? Да я вас сейчас!
— Фархад, переведи ему, что я, подполковник Советской Армии Алешин спрашиваю у него, когда он нас собирается отправить назад в Сирт, так как мы всю намеченную программу работ выполнили и не видим смысла больше здесь, в Кофре, задерживаться, — попросил Василий Васильевич переводчика.
Фархад, тщательно подбирая слова, изложил суть вопросов. Джабар, не пригласив офицеров войти в дом, выслушал и ответил:
— Будете здесь находиться до тех пор, пока я не захочу с вами расстаться.
— Ну уж нет, уважаемый. У нас свое командование есть, и оно решает когда, где, и сколько нам находиться, — возразил Алешин.
— Без комментариев, — ответил капитан, закрывая дверь.
Сергей поставил ногу в щель.
— Что значит «без комментариев»? Скоро Новый год, и мы должны встретить его в кругу близких и родных людей.
— Это по вашему календарю Новый год, а у нас он давно наступил, — ответил капитан, дергая дверь.
— В таком случае мы с сегодняшнего дня на работу ездить отказываемся, переведи ему Фархад.
— А я кормить вас больше не буду, вот тогда и посмотрим, кто здесь главный, — ответил Джабар.
— Ну-ну… не корми. Вряд ли тебя по головке за это майор Нури погладит, когда возвратится из Триполи. Закончен разговор. Сережа, отпусти дверь, а то он лопнет еще, не равен час, от злости.
На следующий день с утра как обычно к дому офицеров подъехала машина. Водитель несколько раз посигналил, видя, что никто из дома не выходит. Постояв еще минут двадцать, машина отъехала от здания.
— Так что там у нас с деньгами и продуктами? — спросил Алешин у сидевших в холле офицеров.
— Пару дней протянем. Крупа есть, правда, с червячками. Вода есть. Денег динаров двадцать на всех осталось. Курево погибших ребят в столе есть: пачек двадцать. А там видно будет: не стоит вперед заглядывать, может и Ковалевский очухается наконец, видя, что от нас ни слуху ни духу, — за всех ответил Мартынов.
