В Новом Орлеане стояла осень, я жил в отеле «Мария-Антуанетта» – сидел во дворике у бассейна с Дж. Э. Смитом, гитаристом моей группы. Мы ждали Даниэля Лануа. Воздух был липок от духоты. Над головами нависали ветви деревьев, росших у шпалеры, что взбиралась на садовую стену. В бассейне, выложенном темной плиткой, плавали кувшинки, а каменный пол был инкрустирован вихрящимися мраморными квадратами. Мы сидели за столиком у небольшой статуи Клео с отбитым носом. Казалось, ей известно, что мы тут сидим. Дверь во дворик распахнулась, вошел Дэнни. Дж. Э., созерцавший мир парой немигающих голубых глаз со стальным отливом, опасливо поднял голову и отвел взгляд от Лануа.
– Я скоро, – произнес он, поднялся и вышел.
Дворик населяли дружелюбные духи – к тому же он пах душистыми розами и лавандой. Лануа сел. Он был noir[122] с головы до пят – темное сомбреро, черные штаны, высокие сапоги, тугие перчатки – сплошная тень и один силуэт, весь пригашенный, черный князь с черных гор. Износоустойчивый. Он заказал себе пиво, а я – аспирин и кока-колу. Он сразу приступил к делу – спросил, какие у меня песни и какую пластинку я хочу. На самом деле даже не вопрос – способ завязать беседу.
Примерно через час я уже знал, что смогу с ним работать – у меня появилась такая убежденность. Я не знал, какую пластинку хочу. Я даже не знал, хороши ли песни. Я не смотрел на них с тех пор, как показывал их Боно, которому они очень понравились, – но кто знает, в самом ли деле они ему понравились? У них и мелодий-то не было. Дэнни сказал мне:
– Знаешь, ты ведь можешь сделать замечательную пластинку, если по-настоящему захочешь.
Я ответил просто:
– Мне, конечно, потребуется твоя помощь, – и он кивнул. Не имею ли я в виду каких-нибудь конкретных музыкантов? Я ответил, что нет, и он спросил о той группе, с которой меня слышал накануне вечером. – Не в этот раз, – ответил я. Он сказал, что хитовые пластинки ему без разницы:
– Майлз Дэвис ни одной не записал.
Меня это устраивало.
В тот момент мы не думали, когда конкретно будем начинать – мы просто совещались, прикидывали, на одну ли страницу смотрим, да и вообще та ли это страница. Мы проговорили почти весь день, уже начинал таять пурпурный закат. Он спросил, не хочу ли я послушать ту пластинку, которую он записывал с «Невилл Бразерс», и я ответил: конечно хочу. Мы приехали в импровизированную студию, которую он устроил в викторианском особняке на Сент-Чарлз-авеню – бульваре, обсаженном громадными дубами, по которому оливково-зеленые трамваи ездили тринадцать миль туда и обратно. Пластинка братьев Невилл «Желтая луна»
