, рассказывает, что Нью-Йорк построили ирландцы, – говорит о праведности, богатстве, процветании, красоте, чуде и великолепии Америки. Я сказал ему, что, если он хочет посмотреть на самую колыбель Америки, пусть съездит в Александрию, Миннесота.
За столом сидели только мы с Боно. Все остальные как-то рассеялись. Подошла моя жена, сказала, что уже ложится.
– Давай, – ответил я, – через минуту поднимусь.
Однако времени прошло больше – и от ящика «Гиннесса» почти ничего не осталось.
– Где это – Александрия? – спросил Боно. Я рассказал, что туда в XIV веке пришли викинги и основали поселение, там есть деревянная статуя викинга, и он совсем не похож на достойного отца-основателя Америки. Он бородатый, в шлеме, сапоги по колено, у него в ножнах длинный кинжал, в руке держит копье и одет в килт – а на щите у него надпись: «Колыбель Америки». Боно спросил, как туда добраться, и я рассказал, что нужно ехать вдоль реки через Вайнону, Лейк-Сити, Фронтенак, потом выехать на шоссе № 10, по нему до самой Вадены, свернуть налево на 29-ю трассу и въедешь прямо на место. Доберешься без проблем. Боно спросил, откуда я родом, и я сказал – с Железной Тропы, Железного Хребта Месаби.
– Что значит Месаби? – спросил он. Я рассказал, что на языке оджибва это слово означает «Земля гигантов».
Ночь тянулась дальше. Время от времени в море перемещались огни грузового судна. Боно спросил, есть ли у меня новые песни – незаписанные. Так уж вышло, что они у меня были. Я сходил в другую комнату, вытащил из ящика и принес ему. Он просмотрел и сказал, что я должен их записать. Я ответил, что вовсе не уверен: может, стоит просто полить их бензином из зажигалок; сказал, что мне было трудно записываться, трудно все это сращивать. Он ответил:
– Нет, нет, – и тут в разговоре всплыло имя Даниэля Лануа… Боно рассказал, что «Ю2» работали с ним, он замечательный партнер – и с ним мне поработать будет идеально: он много чего засунет в микс. У Лануа музыкальные идеи сопоставимы с моими. Боно тут же взял телефон и набрал номер Лануа, потом передал трубку мне, и мы немного поговорили. В сущности, Лануа сказал, что работает в Новом Орлеане, и если я буду в тех краях, пусть его разыщу. Я ответил, что так и сделаю. Что там говорить – я не спешил записываться. В первую голову меня заботили живые выступления. Если я и запишу еще одну пластинку, она должна быть в этой струе. Передо мной расстилалась ровная дорога, и не хотелось прощелкать шанс вновь обрести собственную музыкальную свободу. Мне нужно было, чтобы все выправилось и больше уже никогда не путалось.
