Многим сегодня снится она – гордыни чума,
У многих сегодня она на устах – гордыни чума.
Я выкрашу и выброшу тебя, и дом спалю,
Хапну твой тортик, из города свалю.
Так возьми себе место хотя бы взаймы
У гордыни чумы.
Я закончил текст и ушел из студии в дом. В высоком бамбуке шумел ветер. В лунном свете посверкивал тяжелый хромированный бампер моего старого битого «бьюика». Я много лет не ездил на этой машине – уже собирался ее разобрать и пустить на металлолом для сварных скульптур. Темный овраг весь зарос кустарником, там внизу жил не то койот, не то лисица. Собаки тявкали и за кем-то гонялись. Огни в доме сияли, будто в казино. Я зашел, погасил свет и посмотрел на одну из своих гитар, которой давно уже не касался. Что-то не давало. Можно и отдохнуть, подумал я и залез в постель.
Песня «Ты чего хотела?»[119] тоже написалась быстро. Я как-то услышал в голове слова и мелодию вместе – игралась она в миноре. Такую песню надо сочинять экономно. Если вы когда-либо становились объектом любопытства, вы поймете, о чем она. Тут и объяснять много не потребуется. Иногда больше всего шуму от публики мягкой и беспомощной. Мешают они по-разному. Бесполезно пытаться им противостоять или переламывать их силой. Иногда просто нужно закусить губу и надеть темные очки. Такие песни – странные собаки. Из них не получаются хорошие спутники. И там тоже имелись лишние куплеты:
Ты чего хотела? Что тут за каприз?
Что для тебя сделать? Или сок во мне прокис?
Куда бы ты ни ехала, не забывай одно:
Еще семьсот миль ехать все равно.
Песня чуть ли не сама написалась. Просто спустилась мне на голову. Может, парой лет раньше я бы от нее отказался и не стал заканчивать. Но не сейчас.
Другая песня – «Все поломалось»[120] – состояла из быстрых порывистых мазков. Все семантическое значение у нее в звучании слов. Текст – вот ваш танцевальный партнер. Она работает на механическом уровне. Все сломано или выглядит таким: треснуто, щербато, требует ремонта. Вещи ломаются, затем ломаются снова, из них получается что-то другое, затем они ломаются опять. Я как-то валялся на пляже Кони-Айленда и увидел в песке транзистор… прекрасная модель «Дженерал Электрик», с самозарядкой, выстроена, как линкор, – и сломанная. Поверх песни я, наверное, помнил этот образ. Но я много чего сломанного видел – вазы, медные лампы, сосуды, банки и кувшины, дома, автобусы, тротуары, деревья, пейзажи; от всего этого, если оно сломано, становится не по себе. Я подумал обо всем лучшем на свете, обо всем, что я нежно любил. Иногда отсюда хорошо начинать вечер и потом крутиться всю ночь, но и такие места ломаются, их уже не собрать воедино. Трещат и хрустят мебель и стекло. Что-то без предупреждения портится. Иногда оно тебе дороже всего. И чудовищно трудно что-то чинить. В этой песне тоже были дополнительные куплеты:
