Я провел там больше часа, до звонка с урока, и коридор заполнился учениками. К счастью, никому из них не понадобилось залезть к себе в шкаф на перемене.
Я ушел, удрученный еще сильнее, чем до обыска, и не столько потерей ручки – ее можно, в конце концов, и купить, – сколько тем, что радость общения с мальчиками подпорчена этим инцидентом, я не смогу доверять никому из них, пока вор не будет найден.
На дежурстве после занятий я наблюдал за очередью на автобус; Тишенс был на главном дворе, его заслоняла толпа уходящих мальчиков, а Монумент стоял на ступенях часовни, обозревая происходящее с высоты.
– Счастливо, сэр! Хорошо отдохнуть!
Это промчался Макнэйр, в приспущенном галстуке и незаправленной рубашке. С ним бежал Аллен-Джонс – как всегда, несся так, будто спасался от смертельной опасности.
– Потише! – окликнул я их. – Шеи свернете!
– Извините, сэр, – отозвался Аллен-Джонс, не снижая скорости.
Я не удержался от улыбки. Мне вспомнилось, как я сам так же бежал – и не так уж давно это было, – когда выходные казались длинными, как футбольные поля. А сейчас они проходят в мгновение ока: недели, месяцы, годы – все скрываются в цилиндре фокусника. Всегда одно и то же, и это поразительно. Почему мальчишки всегда бегут? И когда я перестал бегать?
– Мистер Честли!
Было так шумно, что я не расслышал, как сзади подошел Новый Главный. Даже к вечеру пятницы он был при полном параде: белая рубашка, серый костюм, галстук, идеально завязанный и висящий строго вертикально.
– Директор…
Его раздражает такое обращение. Напоминает, что он не единственный и незаменимый в истории «Сент-Освальда».
– Это был ваш ученик? Который промчался мимо нас в рубашке навыпуск?
– Нет, конечно, – солгал я.
Новый Главный был зациклен на рубашках, носках и прочих мелочах. В моем ответе он усомнился.
– На этой неделе я заметил некоторое пренебрежение школьной формой. Надеюсь, вы сможете внушить мальчикам, как важно производить хорошее впечатление за пределами Школы.
– Конечно, директор.
В преддверии надвигающейся инспекции «произведение хорошего впечатления» стало пунктиком Нового. Гимназия «Сент-Генри» похваляется строжайшим соблюдением этикета в одежде – включая соломенные канотье летом и цилиндры церковных хористов, и наш Главный считает это немаловажной причиной их высочайшего рейтинга. Мои замызганные чернилами негодники не столь высокого мнения о своих соперниках – или Генриеттах, как их традиционно называют в «Сент-Освальде», – и я с ними вполне согласен. Одежный мятеж – это инициация, и наши школьники – третий «Ч», в частности, – выражают свой бунт незаправленными рубашками, стрижеными галстуками и подрывающими устои носками.
