Так звучали в те глухие годы России передачи свободного человека из свободного мира. И хочется надеяться, что русские читатели еще увидят сборник его интереснейших радиотекстов.
* * *
Однажды в Мюнхене за обедом в «кантине» радиостанции он рассказал мне и еще двум сотрудникам радио о своей недавней поездке в Израиль, куда его пригласили с концертами. Первый концерт организовал один старый, бывалый импресарио, повидавший немало знаменитостей на своем веку. Григорий Свир-ский замечательно пересказывает эту устную новеллу в статье «Мой Галич»[37]:
«Вышел я на авансцену, боковым зрением вижу, мой старик "на нерве". Крест — я там в лавочке "на дороге Христа" купил. Большой, почти патриарший, что ли. Надел перед выступлением, ну чтобы о вере вопросов в Израиле не задавали… Вера — это мое, интимное. Не для эстрады же! Крест что ли старика насторожил. Выглядывает из-за бокового занавеса. По-русски он ни бельмеса… Поверил слуху, что Галич — знаменитость, высокий класс. Я ударил по струнам гитары. Мой старик стал белее штукатурки. Понял: "Играть этот Галич не умеет…" Я запел "Облака плывут, облака". Он и вовсе показался из-за полотнища… В его глазах застыл ужас. Понял: "Петь он тоже не умеет…" Когда завершал "Облака", мой импресарио был на грани обморока. Высунулся на полкорпуса. Съежился. Несчастнее его человека я не видел… И тут зал вдруг взорвался бешеными аплодисментами, криками. Глаза старика выкатились от изумления. Он ничего не мог понять. Артист явно играть не умеет, петь не умеет, а зал ревет… Да, так я вот тут два стихотворения написал об этой поездке. Одно — до, другое — там». Здесь Галич имеет в виду стихотворения «Вечный транзит» и «Песок Израиля».
Как всегда у Галича, в этих стихах незначительный случай из жизни, бытовая сценка наполняются глубоким философским смыслом. Эмигранты, ожидающие в Риме американских виз, едут посмотреть на Венецию:
В каналах вода зелена нестерпимо,
И ветер с лагуны пронзительно сер.
— Вы, братцы, из Рима?
— Из Рима, вестимо!
— А я из-под Орши — сказал гондольер…
А во втором стихотворении поэт увидел и в двух строках создал запоминающийся образ Израиля, вечной земли, в которой сошлись все времена, потому что — «из всех песочных часов на свете / кто-то сюда веками свозил песок…»
* * *
Через некоторое время Галич с повышением в должности был переведен в Париж и стал заведовать всей культурной программой радиостанции. Интересно, что этот его переезд, о котором он сам просил (и его просьба тут же была удовлетворена директором «Свободы» Ф. Рональдсом), в советской печати был истолкован как «ссылка» в Париж из Мюнхена! Дескать, не справился Галич с делами, вот его и сослали заведовать всеми культурными программами радио «Свобода»
