— Что именно? — Скрипач нахмурился.
— Всё подряд.
— То есть?
В вошегонке им предстояло провести еще пять минут, и Берта поняла, что попалась: уйти и отвертеться от разговора не представлялось возможным, рассерженный и встревоженный Скрипач сидел напротив, деваться некуда.
И Берта решилась.
— В общем, мы сдаем считки, — стала объяснять она. — Свои. По тем событиям, которые группе кажутся ключевыми и важными. Если я правильно поняла Томанова, то у нашей семьи тоже есть какие-то внутренние циклы развития, и они сейчас ищут закономерности.
— И каким образом вы сдаете эти считки? — ледяным голосом поинтересовался Скрипач, который уже всё понял.
— По-разному. Иногда это воздействие, иногда…
— Химия, — подсказал Скрипач.
— Да. Кое-что удается достаточно подробно вспомнить самостоятельно, но чаще всего это не устраивает группу, и…
— Можешь не продолжать, — Скрипач со злостью оскалился. — В общем… когда ты последний раз что-то сдавала?
— Вчера.
— Значит, это действительно был последний раз. Потому что еще что-то сдавать в этих режимах ты будешь только через мой труп. Господи, но почему ты молчала про это всё?! — в голосе Скрипача звучало ожесточение и отчаяние. — Берта, ты же взрослая и умная девочка!.. Зачем?!
— Мы с Джесс это делали с одной-единственной целью, — голос Берты стал холодным и отстраненным. — Для того чтобы хоть какое-то время не трогали вас. Чтобы оставили в покое.
— Не обязательно за покой платить такую цену, — возразил Скрипач. — Он того не стоит.
— Я имела в виду работу в госпитале.
— Да понятно. Но поверь, маленькая, я бы нашел способ их послать так, чтобы они отвязались на три месяца, и…
— Всё, идем, — Берта поднялась с узенькой лавки. — Сейчас зона откроется.
* * *
Палата, в которой лежал Ри, оказалась поистине роскошной. Она располагалась в так называемом командирском крыле, на втором этаже; окна, целых три, выходили в больничный сад. Скрипач поневоле на секунду замер на пороге палаты — его поразило удивительно красивый пейзаж за окном. Свинцово-серое небо, несколько ярких до слёз в глазах солнечных промоин, и — контрастом небу — желтый клен, листва с которого еще не успела облететь.
— Вот это да, — пробормотал он едва слышно.
Палата оказалась просто огромной, не меньше двадцати пяти метров, и оснащалась (опытный Скрипач тут же понял) аппаратурой седьмого и восьмого уровней. Шикарный диагностический модуль-полиморф, деление на рабочие зоны не круговое, а с приоритетными секторами, причем один желтый, как успел заметить Скрипач, подходил вплотную к кровати, которую кроватью язык не поворачивался назвать. Даже им, даже на «Альтее», не полагалось ничего похожего… да какое, к черту, «на «Альтее»! Ни в бытность свою агентами, ни позже, они подобного и в глаза не видели. Меняя специальность, видели — но, разумеется, не вживую. Чисто теоретически, во время обучающего курса.
