— В ранг истины, не подлежащей обсуждению, — кивнул Ларошфуко. — Впрочем, сильные мира сего всегда слышат только то, что желают услышать, ничего более…
— Вот и выходит, — проговорил Лабрюйер, — что о сильных мира сего лучше всего молчать: говорить о них хорошо — значит грубо льстить им, говорить дурно — опасно, пока они живы, и подло, когда они мертвы.
— Я не согласен, — откликнулся Томас Гоббс. — Молчать — это зарывать в землю накопленный драгоценный опыт. На ошибках следует учиться, а не замалчивать их!
— Но если сказать королю в глаза, что он глуп, разве он от этого станет умнее? — запальчиво возразил Лабрюйер. — Равно как не станет он справедливее, благороднее или милосерднее!
— Вместе с тем, — заметил с иронической улыбкой Ларошфуко, — восхвалять королей за те достоинства, которыми они не обладают, — значит безнаказанно наносить им оскорбление, а это, согласитесь, не лишено удовольствия!
— Однако не следует забывать о том, — проговорил Спиноза, — что между удовольствием, которое испытывает, скажем, пьяница, и удовольствием философа существует весьма значительное отличие.
— В данном случае удовольствие может быть всеобщим, — сказала Анжелика.
— И доступным, — добавил Спиноза. — Будь на то воля оскорбителя.
— О, я не думаю, что все зависит от нашей воли! — произнесла со вздохом Катрин. — Мы можем многого желать, и все же…
Она развела руками.
— Мадам, не следует путать такие понятия, как «желание» и «воля», — возразил Спиноза. — Наши желания осуществляются лишь при помощи усилий воли, не иначе…
— Категорически не согласен, — проговорил Томас Гоббс. — Категорически. Свободны желания, но никак не воля.
— Истинно так, — поддержал его Джон Локк. — Спрашивать, свободна ли человеческая воля, так же бессмысленно, как всерьез обсуждать, квадратна ли добродетель!
— Смотря что понимать под словом «добродетель», — заметила Мадлен. — Мне оно представляется весьма многозначным.
— Это, сударыня… на мой взгляд… соответствие человека тем ожиданиям, которые на него возлагают окружающие, — ответил Локк. — В одних случаях добродетельным считается тот, кто подает милостыню, в других — тот, кто неукоснительно выполняет взятые на себя обязательства, в третьих… женщина, которая успешно противится своим природным желаниям…
— Браво! — воскликнула Луиза. — Так вы предлагаете…
— О нет, мадам, я ничего не предлагаю! Да и что можно предложить в этом случае?
— Но должен же существовать какой-то эталон для измерения добродетелей и пороков, — проговорил Томас Гоббс. — Единый критерий оценки явлений бытия. У нас в Англии говорят: «Если двух дураков посылают в церковь, одного нужно выбирать старшим».
