Ее дом находился на тихой улочке между Сан-Висенте и бульваром Сансет.
Он стоял вдалеке от дороги. К нему вел длинный подъездной путь. Вход в дом был сзади, через маленький дворик-патио. Она отперла дверь и включила свет во всем доме, а потом исчезла, не обронив ни слова. В гостиной приятный разнобой мебели создавал ощущение комфорта. Я стоял и ждал, пока она не вернулась с двумя высокими бокалами. Она успела снять плащ.
— Была замужем? — спросил я.
— Из этого ничего не вышло. Мне остался этот дом и немного денег, хотя я за этим не охотилась. Он был славный паренек, но мы не подходили друг другу. Он погиб в воздушной катастрофе — он был пилот. Дело обычное. Я знаю одно местечко по пути в Сан-Диего, там полно девушек, которые были замужем за летчиками, пока те были живы.
Я пригубил и поставил бокал. Взял бокал из ее рук и тоже поставил.
— Помнишь, вчера утром ты велела мне перестать пялиться на твои ноги?
— Кажется, я припоминаю.
— Попробуй останови меня сейчас.
Я обнял ее, и она упала в мои объятия без единого слова. Я подхватил ее и понес и каким-то образом нашел спальню. Я опустил ее на постель. Задрал ей юбку и увидел белые бедра и ее длинные прекрасные, обтянутые нейлоном ноги.
Внезапно она прижала мою голову к своей груди.
— Зверюга! Хоть бы свет погасил.
Я подошел к дверям и выключил свет в комнате. Из коридора проникал свет лампы. Когда я повернулся, она стояла у постели обнаженная, как Афродита, прямиком из Эгейского моря. Она стояла гордо, не стыдясь, но и не завлекая.
— Черт, — сказал я, — когда я был молод, можно было спокойно раздеть женщину. В наши дни ты борешься с запонками, а она уже в постели.
— Что ж, борись со своими проклятыми запонками.
Она откинула покрывало и легла на постель, беззастенчиво обнаженная.
Передо мной была просто красивая голая женщина, совершенно не стыдившаяся своего тела.
— Доволен моими ногами? — спросила она. Я не ответил.
— Вчера утром, — произнесла она как в полудреме, — я сказала, что у тебя есть один плюс. Ты не лапаешь меня. И один минус. Знаешь, какой?
— Нет.
— Ты не уложил меня в постель прямо тогда.
— Твои манеры не располагали к этому.
— Ты ведь считаешься детективом. Сейчас, пожалуйста, выключи везде свет.
Затем очень скоро она заговорила в темноте — «милый, милый, милый» — тем самым голосом, которым женщины говорят только в особые моменты. Затем наступили покой и тишина.
