— Кто вы?
— Я ваш сосед справа. Я было вздремнул, но голоса разбудили меня. Меня заинтересовал ваш разговор.
— Иди ты со своим интересом куда подальше.
— Я бы пошел, но, миссис Кинг, простите, мисс Мэйфилд, я не уверен, что это в ваших интересах.
Она не шелохнулась и не опустила глаз. Я вытряхнул сигарету из пачки и попытался большим пальцем открыть зажигалку и крутануть колесико. В теории это можно сделать одной рукой, на практике тоже, но с горем пополам. Наконец я совладал с зажигалкой, раскурил сигарету и выпустил дым через нос.
— А что вы делаете на бис? — спросила она.
— Собственно говоря, мне следует позвонить в Лос-Анджелес и отчитаться перед моим клиентом. Но, может, меня можно отговорить.
— Господи! — сказала она страстно. — Второй за день! Куда одной женщине столько везухи?
— Не знаю, — сказал я, — ничего не знаю. Думаю, что меня самого провели, как фраера, но я еще не уверен.
— Подождите, — она захлопнула дверь перед моим носом. Но ушла ненадолго.
Цепочка была снята с крючка, и дверь отворилась.
Я медленно вошел, она отступила в сторону.
— Что именно вы слышали? Прикройте дверь, пожалуйста.
Я толкнул дверь плечом и прислонился к ней.
— Обрывок довольно скверной беседы. Стены здесь тонкие, как бумажник у статиста.
— Вы — работник сцены?
— Наоборот, закулисных дел мастер. Меня зовут Филип Марло. Вы меня уже видели.
— Я? Видела? — Она отошла медленными, осторожными шажками от двери и приблизилась к открытому чемодану. Облокотилась о спинку кресла. — Где?
— На вокзале в Лос-Анджелесе. Мы ждали пересадки, вы и я. Вы меня заинтересовали. Меня заинтересовала ваша беседа с мистером Митчеллом или как его там? Я ничего не слышал, да и видел не много, потому что я не заходил в кафе, где вы сидели.
— Что же тебя заинтересовало, красавец?
— Во-первых, я сказал что. А во-вторых, то, как изменились вы после беседы с ним. Я следил, как вы работали над собой. Вполне преднамеренно. Вы старательно притворились эдакой прожженной шалавой.
— А кем я была раньше?
— Славной, спокойной, воспитанной девушкой.
— Это и была показуха, — сказала она, — а потом и проявилась моя подлинная натура. А к ней еще кое-что в придачу. — В ее руке возник маленький автоматический револьвер.
Я глянул на него.
— А, пушка, — сказал я. — Не пугайте меня пушками. Я к ним с детства привык. Я набивал руку еще на однозарядном «деррингере», любимом оружии пароходных шулеров. Когда я подрос, то перешел на спортивную винтовку, затем на снайперское ружье калибра 0,303 и так далее. Однажды я попал в яблочко с восьмисот метров с открытой мушкой. Надо сказать, что с восьмисот метров вся мишень кажется размером в почтовую марку.
