— Несомненно. Возьмите полста. Я не хочу вас разбаловать, мистер Митчелл.
— Зови меня Ларри. Будем друзьями.
— Правда? — Ее голос изменился, в нем появились зазывные нотки. Я представил себе довольную ухмылку на его лице. По тишине я догадался, что он облапил ее и что она это стерпела. Наконец ее голос приглушенно произнес:
— Хватит, Ларри. А сейчас будь пай-мальчиком и беги. Я буду готова к полвосьмого.
— Еще один глоток на дорожку.
Тут же дверь отворилась, он сказал что-то, но что — я не расслышал. Я встал, подошел к окну и осторожно выглянул сквозь жалюзи. На одном из высоких деревьев горел прожектор, и в его свете я увидел, что Митчелл подымается вверх по склону. Я вернулся к камину. Поначалу в соседнем номере было тихо, и я не знал, чего я, собственно жду. Но понял довольно быстро.
Раздались быстрые шаги по комнате, стук открываемых ящиков комода, щелчок замка, удар крышки чемодана о мебель. Она собиралась в дорогу.
Я ввинтил матовые лампы на место, поставил решетку камина и положил стетоскоп в баул. Похолодало. Я накинул пиджак и встал посреди комнаты.
Темнело, но я не зажигал света. Просто стоял и думал. Я мог подойти к телефону и отчитаться. Тем временем она могла отправиться на другом такси и к другому поезду или самолету в другое место. Она могла поехать куда угодно, но повсюду ее поджидал бы шпик, если того хотели важные влиятельные господа в Вашингтоне. Всегда найдется Ларри Митчелл или репортер с хорошей памятью.
Всегда найдется какая-нибудь примета, которую можно узнать, всегда найдется тот, кто ее заметит. От себя не убежишь.
Я занимался дешевым соглядатайством для неприятных людей, но — за это тебе и платят, друг. Они платят по счетам, а ты роешься в дерьме. Только на этот раз дерьма было по уши. Она не походила на потаскуху или на воровку. Но это означало только одно: она могла быть и той и другой, с еще большим успехом.
Я вышел на крыльцо, подошел к соседней двери и нажал на маленькую кнопку звонка. Внутри ничто не шелохнулось. Звука шагов не было слышно.
Послышался звон дверной цепочки, и дверь на два дюйма приоткрылась. Голос из-за двери спросил:
— Кто там?
— У вас нельзя одолжить немного сахара?
— У меня нет сахара.
— А как насчет пары долларов, пока мой чек не придет?
Вновь тишина. Затем дверь отворилась, насколько ей позволяла цепочка, и в просвете возникло ее лицо. Подведенные тушью глаза уставились на меня. Они напоминали озера во тьме. Прожектор бросал на нее косой свет с дерева.
